— Товарищей Чикурова и Дагурову просят подойти к справочному бюро!
Встречал их прокурор Сафроновского района.
— Никита Емельянович Харитонов, — представился он.
Лет под шестьдесят, на петлицах одна звездочка младшего советника юстиции.
Шофер прокурорского «газика» открыл дверцу прилетевшим. Дагуровой — рядом с собой, Чикурову — на заднее сиденье. Его знаки отличия — старший советник юстиции — вызвали у водителя явное уважение.
Никита Емельянович взобрался в машину не без труда. И тут только Игорь Андреевич понял, что у него вместо левой ноги протез. Недаром он шел медленно, враскачку. Чикуров еще подумал: не хочет, мол, суетиться, ронять достоинство перед столичными следователями...
— В Березки, — дал Харитонов команду водителю и пригладил растрепавшиеся на ветру редкие светло-русые волосы. — Я уже четвертый десяток лет в этом районе. Начинал со следователя... Впервые к нам пожаловали такие чины из Москвы... Знаете, справлялись обычно сами.
Сказал по-доброму, без подковырки.
— Потерпевший как? — поинтересовался Игорь Андреевич.
— Я звонил буквально полчаса назад, из аэропорта. Жив пока, — вздохнул прокурор. — Геннадий Савельич — голова! Вернее — золотые руки!
— Кто такой Геннадий Савельевич? — спросил Чикуров.
— Шовкопляс. Хирург. Наш Бурденко! — с уважением произнес Харитонов. — Опытный. Делает такие операции, что не каждому академику под силу... Недавно о нем писали в нашей районной газете. Так что, если есть хоть один шанс из ста спасти профессора, Геннадий Савельевич его не упустит.
Машина мчалась по отличному асфальтированному шоссе, проложенному в густом лесу. Хоровод сосен, берез, елей и осин кружился по обе стороны дороги. Изредка мелькал могучий дуб. Сильно парило.
— Далеко до Березок? — спросил Чикуров.
— Минут за сорок доберемся, — ответил Никита Емельянович и в свою очередь поинтересовался: — Как там, в Москве?
Никита Емельянович стал расспрашивать о некоторых работниках Прокуратуры Союза и республики. Выяснилось, что у них с Чикуровым есть общие знакомые. В основном люди его, Харитонова, возраста. С одним сафроновский прокурор учился, с другими начинал работать.
...Лес неожиданно кончился, сбоку ослепительно ударило солнце. Все невольно зажмурились.
— Жизнь сегодня, — вел дальше неспешный разговор Харитонов, — совсем не такая, как вчера. Нельзя руководить по старинке. Ждать у моря погоды... И ведь от людей все зависит. От руководителя... Взять хотя бы наши Березки... Еще лет двадцать назад был захудалый поселок! Дорога — одни колдобины. А весной и осенью, в распутицу, и вовсе не доберешься. В райцентр за хлебом на тракторе ездили... Леспромхоз, лесопилка, совхозик — вот почти и вся индустрия. Да и на этих предприятиях работать было некому: кто в город подался, кто в шабашники, а из тех, кто остался, многие беспробудно пили. Отсюда воровство, хулиганство, поножовщина... Казалось, конца и края тому не будет. Оказывается, нет. Нашелся человек и навел в Березках порядок. Да еще какой!