— Грязнов! — крикнул он на всякий случай еще раз. — Сушинский!!!
Солдаты молчали, кто-то пошевелился, перевалился на бок, попытался встать на четвереньки. Под телом убитого Дятла быстро набегала большая лужа крови, подтекая под Сушинского, который не обращал на это никакого внимания.
— Лейтенант, мы им ничем не поможем. Видал, что с Дятлом было? А если и эти щас очухаются и накинутся?! — торопил Колумбия.
— Уходим, — согласился Альтобелли. В самом деле, находиться рядом с пораженными было опасно, и он как офицер понимал, что пришло время драпать.
Они, то и дело оглядываясь, выбрались из заброшенного сада на давешнюю тропу. Колумбия непрерывно матерился, в основном по-русски, а потом сказал:
— Слушай, лейтенант… Не будет лишним посмотреть, вдруг и на нас это дерьмо прицепилось.
Они тщательно осмотрели друг друга, но глазастых яблок не обнаружили.
— Бля… — пробормотал Колумбия и показал пальцем. Лейтенант обернулся: из садовых зарослей вышел Грязнов, медленно побрел куда-то прочь, не обращая на них никакого внимания и постоянно спотыкаясь.
— Первый раз такую хрень вижу, — сказал Колумбия, провожая взглядом Грязнова. — Шлепнуть его, может?
— Не надо, — сказал Альтобелли. — Смысл?
— И то верно… Так, лейтенант. Топаем обратно?
— Смысл? — снова спросил Альтобелли.
— Как же?! — удивился военный сталкер. — Группа навернулась, куда ж мы вдвоем попремся? Без медиков даже.
— Я свяжусь с начальством, — сказал лейтенант и попытался вызвать Колхауна. Тщетно — капитан не отвечал, как не отвечал и дежурный офицер в комендатуре, обязанный откликнуться на экстренный вызов. Альтобелли на всякий случай проверил рацию Колумбии — тоже безрезультатно. Выругавшись, лейтенант вернул бесполезную коробочку сталкеру и сказал:
— Я иду дальше. Ты — как знаешь.
— С ума ты сошел, лейтенант, — откровенно произнес Колумбия. — Что мы вдвоем сделаем? Какая от нас помощь? А вдруг тут кругом эти яблочки адские?! Будем маяться по Зоне, как Грязнов…
— Я иду дальше, — твердо сказал Альтобелли, зачем-то поправляя свою амуницию.
Глава восемнадцатая
Скарлотина
Псевдоплоть аккуратно держала уродливой лапкой банку тушенки. Другой лапкой, не менее уродливой, она выскребала оттуда мясо и засовывала в такой же уродливый ротик, помогая липким языком. Добравшись до донца, псевдоплоть долго отлепляла от жести приклеившийся лавровый листик, потом добыла его и тоже сжевала. С сожалением заглянула в банку и отшвырнула в сторону.
— Гребанулся ты, чува-ак, — произнес Аспирин, с нескрываемым отвращением наблюдавший за процессом кормления. — Самим нечего жрать, а ты эту сучку кормишь. Тушенкой. Хорошей притом тушенкой. Мне бы лучше отдал. Я бы сам сожрал.