Николас закрыл глаза.
Чего я хочу, спросил он себя и ответил: мои желания не изменились. Я хочу того же, ради чего ввязался во всё это несколько лет назад. Хочу свободного Циалеша, равно свободного от неккеновской долговой кабалы и от мантийского внешнего управления. Хочу, чтобы мой Циа жил спокойно.
Последнее неосуществимо, подумал он, неосуществимо в принципе. Шесть лет назад людям, которые просто хотели спокойно жить, пришлось взять в руки оружие. Целый год Циа раздирала гражданская война. Теперь мы снова возьмёмся за оружие, по другой причине, но с той же целью… Иного покоя не бывает. На мирах, которые должны Неккену или приняли Манту, царит спокойствие, но это спокойствие коматозного больного. А мы хотим жить.
И связь установилась.
Зондер ответил мгновенно: воздух сверкнул, задрожал, и вот он, Доктор — ярко-рыжий и иссера-бледный, лежит на столе грудью и ухмыляется. Во время предыдущего краткого сеанса звонок всё-таки прошёл в Ситаун. За несколько минут ожидания Макс успел проснуться и даже умыться. Теперь он пил кофе. Николас уставился на полуведёрную чашку в руках Зондера: сувенирная была чашка, в честь пятилетия Революции, на боку алела надпись «Победителям!», а за нею смутно различалось знамя, реющее над руинами. Самый подходящий сосуд для ярого диссидента…
— Ну, — сказал диссидент, грозно вращая глазами, — чего надо? Если зря разбудил — убью. Я час назад лёг. Статью писал.
Николас сплёл пальцы в узел.
У меня было много времени, чтобы подготовиться к беседе, подумал он, но я всё равно не готов к ней.
— Рэй сбрендил на радостях, — продолжал Зондер, уставившись поверх головы Николаса в невидимое тому окно, — давайте, говорит, товарищи, амнистию объявим. Только амнистии нам не хватало… Ну, что? Ник, излагай.
— Макс, — проговорил тот, — плохие новости.
— Ясно, что не хорошие, — Доктор отхлебнул из своей юбилейной бочки. — Хорошие могут подождать до утра. Что случилось? Ты бледный, как мышь. Но ты постоянно такой, поэтому я ни о чём догадаться не могу.
Углы николасова рта дёрнулись: он представил себе бледную мышь и заключил, что действительно выглядит не лучше.
Доктор вздохнул.
— Что, — флегматично предположил он, — Акена передумала? Выдвинула новые требования?
— Нет.
Зондер ухмыльнулся.
— Война началась?
— Нет, — ответил Николас почти с облегчением. — Пока нет. Я о мантийской интервенции.
Доктор приподнял брови, чуть помедлил и кивнул.
— На Сердце Тысяч? — мягко уточнил он; на лице его выразилось, что он уже уловил суть и хочет только помочь Николасу собраться. — На Циа?