Мой командир тайных, отчитался о результатах выпаса послов. Пожалуй, с бригадами убивцев это была моя паранойя, никаких подтверждающих эту версию фактов найдено не было. А вот некоторые оговорки послов указывали на то, что фактории мне дадут, но будут меня там арестовывать совершенно официально, придравшись к мелочи. Но арестовывать будут вместе с судами. Для придания законности этих задумок будут тонкости в договорах. Выводов из этого два. Швеция пока не участвует в этом заговоре, смотрит со стороны и считает, никуда от нее не денусь. А договора с остальными надо смотреть особо тщательно. В случае арестов придется пробиваться с боем. И Петру о такой перспективе надо сказать в первую очередь.
По истечении недели, вечером, пришел вызов от Петра, на утренний прием, он был несколько недоволен, что не спешу к нему с докладом. Всю ночь рисовал красивые планы, а Ермолай переписывал пояснительные записки.
Утром, еще до заутренней, забрал Гордона с бумагами адмиралтейства и проектами уставов. И, после заутренней - стояли под дверями приемного зала государя, не выспавшиеся, но изображающие бодрый вид. Кроме нас приема ожидали масса высших офицеров, государь собирал совещание.
Совещание было скучным. Все, как один, офицеры бравурно отчитывались, что они грудью готовы защищать отечество в период отсутствия государя. Тем более, официально, Петр никуда и не уезжал. В поездку он собрался инкогнито, которое было шито белыми нитками. Все послы, по докладам командира тайных, были в курсе поездки Петра. Однако, политика требовала соблюдения формальностей, и царь не мог официально покидать страну, которая вела войну, ведь мира с османами никто не подписывал.
Не стал портить общего фона, отчитался о могучей азовской флотилии, указав однако, что к боям с османским флотом она будет готова только через год. Победоносным боям, само собой, а если надо просто бой организовать, не интересуясь результатом, то это хоть сейчас, так прямо по льду к османам и поедем.
Самое интересное, моей шутки никто не понял, все покивали, так, мол, и надо. Обалдеть.
Успел ввернуть в конце выступления, что накопились дела по азовской флотилии, требующие личного взгляда государя, и нам была дарована аудиенция после собрания.
Все же Петр на официальных собраниях и Петр на аудиенции - два совершенно разных человека. При личном общении у него пропадают самодержавные нотки и он становиться убеждаем. Наша аудиенция не затянулась, кратко отчитался по делам адмиралтейства, теперь уже говорил, как есть, не для протокола. Правда, о том, что корабли сгноили так и не сказал, стыдно было за идиотов, плюнувших на труд тысяч людей.