Хорошую позицию выбрал Емельян, удобную и почти неуязвимую. Дрова толстенной стеной прикрывали его от пуль, да и граната, если бы она взорвалась впереди штабеля, никакого вреда ему не причинила бы.
Крики постепенно утихали. Лишь стоны раненых доносились до Емельяна. Что ж, пришла, видать, пора сматывать удочки. И вдруг он заметил, как через оконный проем стали выползать немцы. Не медля пустил в них длинную автоматную очередь. Один, наверно, мертвый, вывалился наружу и пополз головой вниз. Снова немцы завопили. Емельян услышал: «Партизанен!».
Еще раз кинулся Емельян к окну и швырнул вторую гранату. Заметив лежащего часового, нагнулся и прихватил его автомат.
Все повторилось — и вопль, и стоны. А Емельян что есть мочи рванул к сараю, а оттуда к церкви. На кладбище меж могильных холмиков чуток отдышался и крутым спуском вышел к реке. И только здесь он услышал стрельбу.
Рассвет он встретил уже в лесу, в густом сосняке. Ни дороги, ни тропинки на глаза ему не попадались. А идти надо. Только лес сейчас мог спасти его. Емельян понимал, что после такого грохота, поднятого им в Поречье, начнется погоня, значит, надо надежно скрыться, чтобы никакой твари не попадаться на глаза. Поэтому и пробирался поглубже в лесную чащобу, хотя и ноги, и одежда, насквозь мокрые, и мешок — все отяжелело. Да и сон лепил веки — сутки ведь глаз не прикрыл. И под ложечкой сосало, а в мешке пусто. Вспомнил, как детишкам хлеб и сало отдал, как они жадно глотали гостинец... Теперь бы и он не прочь вот так, как те ребятки... Ну да ладно!
Шел Емельян до тех пор, пока солнце не поднялось над лесом. Приглянулась ему небольшая полянка, и он позволил себе сделать привал, как в таких случаях выражался его командир взвода, — перекур с дремотой. Кинул мешок на густую траву и снял с себя все — разделся догола. Все мокрое: и портянки, и брюки, и рубаху, и нижнее белье, и даже сапоги — аккуратно разложил в рядок, чтоб сохло. Автоматы тоже вынул из мешка и положил на телогрейку. А сам, покинув полянку, чуть-чуть углубился в лес: авось гриб какой-либо съедобный попадется!..
Покружил вокруг поляны — ничего, кроме длинноногих мухоморов, не приметил. И все-таки надыбал: у мокрой впадины, похожей на болотце, натолкнулся на кустарник голубики. Опустился на корточки и, пригоршнями сгребая с кустиков перезрелую ягоду, с жадностью поедал ее.
Вдоволь насытившись голубикой, Емельян совсем обмяк. Впору бы соснуть, но можно ли? Нет же гарантии, что эта лесная полянка сулит ему полную безопасность, а раз так, то и рисковать не следует, и предаваться сну вряд ли разумно. Но перевести дух и чуток подремать очень надо. И Емельян не лег, а положив автоматы у сосны и укрыв их телогрейкой, спиной прислонился к ним и застыл в сидячем положении с прикрытыми глазами. Но пистолет «парабеллум», зажав в руке, держал наготове.