— В них и должен врезаться автомобиль. — Усольцев показал на столбики.
Оба вышли из машины, открыли багажник, в котором обнаружили фибровый чемодан и кошелку с бутылками. Включили свет, чтобы разглядеть.
— Вино, конечно, — определил Янка. — Пять бутылок, и на всех разные этикетки. Да какие красочные!
— Яна же как-то говорила, что офицеры получили рождественские подарки с французскими винами.
— И нам перепало, — весело произнес Янка.
— С вином разберемся опосля. Давай-ка, браток, следы заметать. Разгони-ка автомобиль в те столбики.
Янка открыл дверцу и, стоя рядом с машиной, ухитрился включить скорость и надавить на газ. «Мерседес» рванул вперед и, врезавшись в столбы-ограничители, свалился набок. Усольцев плеснул на машину бензина и поджег ее. Факел озарил придорожные сосенки.
— Какое красивое полымя! — восхитился Янка.
— Синим пламенем горят фрицы, — Усольцев подхватил чемодан. — А ты, Янка, бери автомат и кошелку с французским... Мотаем удочки!
— Не полагается «герр хауптману» пешим да еще с чемоданом.
— А как прикажешь? «Мерседес»-то тю-тю... Вперед, Янка!.. Идешь направляющим.
Рассвет они встретили в дубраве. Кругом стояли толстенные дубы, каждый из которых, как сказал Янка, в три обхвата. Такую рощу Емельян никогда не видел.
— Летом здесь рай. — Янка присел на заснеженный пень. — Мы за грибами сюда часто приходили.
— За какими? — Емельян тоже сел передохнуть.
— Дубовик тут растет.
— Не знаю. На Урале не встречал.
— Дубовик — добрый гриб. Похож на белый. И вкусный. Люблю суп из сушеного дубовика.
— Угостил бы.
— Сам вкус потерял... Не стало мамы — и грибной запах из дома улетучился... Молодой померла... Сорока еще не было. Рак нашли у нее. Поехала она в Киев, там у нее братья жили, на операцию. Всю зиму там пробыла, к весне должна была приехать, но прислала письмо, что еще на месяц задерживается... И аисты тоже не прилетели.
— Какие аисты? — спросил Усольцев.
— На крыше нашего дома батька колесо примостил, и к нам каждую весну аисты прилетали. С холодами улетали, а весной они же возвращались. И вот в ту весну, когда мама была в Киеве, не прилетели аисты. А это плохая примета: быть беде... На селе говорили: не возвернется Анна. Анна — это моя мама. А она возьми да вернись... Приехала к концу лета. Как раз жито созрело. Мама с серпом в поле. Жала в охотку. До самого темна спины не разгибала. И, видать, надорвалась... Захворала и слегла... Снова мы ее отправили в Киев... Больше оттуда не возвернулась. Померла... Выходит, аисты предчувствовали беду в нашем доме, потому и не прилетели. С того времени так и пустует их гнездо на нашей крыше... Батя каждую весну ждет аистов, но они все мимо нас пролетают... Вот такая невеселая быль...