таинственное очарование, которое теперь начинаю видеть даже я. — Он заметил мой
изумленный взгляд и снисходительно покачал головой. — Ты не понимаешь откуда я
знаю обо всем этом? — Камеры, Клер. Я очень часто наблюдал за тобой. Я видел
странный свет в твоих глазах; я видел, как
по утрам вздрагивают твои ноздри когда ты выходишь на порог своего дома и
делаешь с таким наслаждением первый вдох; я видел, что шипы ежевики скользят по
твоим ногам, не оставляя следов… Ты срослась с этим местом, стала его душой, -
он усмехнулся и вдруг отвел глаза, — знаешь, недавно Рене сказала мне — "Ты
знаешь как пахнет утро? — Мокрой бумагой и озоном. Почему Клер это нравится?" И
тогда я понял, что кое-что в жизни мы упустили. И некоторым вещам я не смог научить Рене… — он задумчиво нахмурился, но тут же вернулся в реальность. — Хотя я не о том хотел, на самом деле мне надо тебя предупредить насчет нее. В чем-то она взрослая, взрослее нас с тобой. Но она все равно совсем еще дитя. Как ребенок требует свою игрушку здесь и сейчас, не взирая на сложности и препятствия. И игрушка эта, Клер — ты. Понимаешь о чем я?
Открыв рот, я впитывала в себя каждое его слово. Голос Поля проникал вглубь
меня, в самое сердце и прожигал там сияющие дорожки. Пусть оказалось, что за
мной следили, пусть меня сравнивали с игрушкой, вещью, пусть что угодно, но никогда в
жизни никто не называл меня сокровищем, никогда никто не проявлял такого
внимания к моей глупой никчемной персоне, не пытался заглянуть мне в душу — да
кому нужна была она, эта моя душа! Только Рене и Поль… Да, я изменилась. Изумруд изменил меня, но я знала, что чудо закончится, стоит мне выйти за ворота. Снова я облачусь в тесные майки и джинсы и стану Светой Медниковой, дочерью (ой, это того самого?!!) Левы Мендикова и сестрой Лолиты Лори (что правда, ты правда сестра той самой
Лолиты????). И это приводило меня в отчаяние. Но сейчас, пока я все еще
оставалась Клер, пока я все еще оставалась Дианой-охотницей — возлюбленной
цыгана, девочки и собаки — я не верила, что на свете существует Света Медникова.
И я хотела слушать голос Поля бесконечно.
— Что с тобой? — Поль участливо коснулся моего плеча.
— Просто… странно это слышать. — Тихо отозвалась я. Теперь уже я не боялась
смотреть в его глаза. Со сладостным упоением тонула я в них, и мир вокруг нас
куда-то исчезал, растворялся, оставляя меня наедине с этими глазами…
— Что — странно? — Не понял он.
— То, что я сокровище и все такое… я никогда этого не знала. — Я улыбнулась.
Поль вздохнул и покачал головой.
— Ах, Клер, ты так отважна и в то же время так уязвима. Твоя искренность… странно, тебе совсем не хочется притворяться кем-то другим, как все здесь делают. Наверное ты редкостная лентяйка. — Не спуская с меня глаз, он взял мою окровавленную руку, поднес ее к лицу и осторожно потерся щекой, оставляя на своей коже бороздки моей крови. В этом было что-то такое, от чего сердце мое подскочило под самое горло и я едва не кинулась на моего сладострастного мучителя. Но он быстро отпустил мою руку и, принялся что-то рассматривать на земле. Потом сказал: