жидкость полила мои умершие внутренности и мне стало немножечко легче. По
крайней мере я знала, что теперь смогу встать на ноги и дойти до Большого дома
(Пиво! Пиво! Пиво!)
— Ну, и на кого я похожа? — Попыталась я пошутить, передавая кувшин обратно.
Почему-то мне пока не хотелось смотреть ей в глаза.
— На женщину, на долю которой выпало множество лишений. — Угрюмо отозвалась
Рене.
— Так высокопарно. — Я криво усмехнулась.
— Так Поль называет алкоголичек. — Пояснила она и поднялась, явно собираясь
меня покинуть.
Я устало откинулась на подушку и прикрыла глаза. Мне нужно было еще отдохнуть, а
заодно и решить как вести себя дальше. С Рене. Но мне не хотелось, чтобы она
уходила.
— Постой, Рене, — окликнула я ее, — ты что, здесь и сидела всю ночь?
— Конечно нет.
— Но это же ты меня сюда принесла?
— Мы вместе пришли, ты что, не помнишь?
— Нет, — призналась я, — совсем не помню как добиралась.
— А остальное? — Бесцветным голосом спросила она.
— Хочу пить.
Она подошла к кровати, взяла с пола кувшин и снова подала мне. Я сделала еще
несколько глотков и только после этого решилась поднять взгляд на мою подругу. У
нее были равнодушные усталые глаза.
— Остальное я помню.
Она пожала плечами.
— Клер, прости. Я надеялась, что ты забудешь — ты была так пьяна. И я наверное
просто воспользовалась положением.
— Ты бы хотела чтобы я забыла?
— Естественно.
— Это было на самом деле так мило.
Рене удивленно вскинула брови.
— Шутишь?
— А тебе не понравилось? — Ухмыльнулась я. Похмельное состояние творило со мной
странные вещи.
— Да уж повторять что-то не тянет.
Я сделала вид что обиделась. Вернее сделала вид, что сделала вид что обиделась.
Так я пыталась скрыть, что действительно уязвлена. Самую малость.
— Чего так?
— А как бы тебе понравилось если бы тебя уложили с пьяным в хлам мужиком и
заставили дышать его драконовским перегаром? — С прежним спокойствием спросила
Рене. Ни упрека, ни искры смеха в ее глазах не было. Просто говорила лишь бы
говорить. Кажется ей хотелось спать.
— Если бы я любила его, я бы не заметила этих мелких неудобств. — Совершенно
искренне ответила я.
— Разве мы говорили о любви? — Тихо произнесла она. — Глупо это все, Клер. Давай
не будем заниматься ерундой и обсасывать какой-то дурацкий половой акт. Мы же не
в мыльной опере, правда? Я очень устала, я пойду, хорошо? Увидимся вечером.
И она ушла. Ушла, оставив меня сидеть с открытым ртом, из которого готова была
вырваться очередная остроумная, на мой тогдашний взгляд, мысль, призванная
спрятать то смятение, в которое повергли меня ее последние слова. Оказавшись