— Брось ты, Алиса, времени впереди еще много, — сказала Эбигейл.
— Все равно, могу поклясться, что ее ждет прекрасное будущее, — настаивала Алиса. И восхищенно посмотрела на сестру. — Ты об этом позаботишься. Королева ни в чем тебе не откажет. Я только вчера слышала разговор об этом.
— Неразумно быть в чем-то слишком уверенной, — проницательно заметила Эбигейл.
— Это говорит разумнейшая в мире женщина, — добавил ее муж.
Алиса поинтересовалась, стирает ли миссис Эбрехел пеленки малютке и как восприняла королева появление нового зуба у девочки; мужчины заговорили о сражениях. Подсели к столу и, беря то, что попадалось под руку для обозначения своих войск, стали разыгрывать битву при Мальплаке.
Наблюдая за ними, Эбигейл спросила:
— Помнишь, как леди Мальборо явилась к нам и как мы волновались? Как впервые увидели ее…
Алиса кивнула, и ее безмятежное круглое лицо помрачнело. Те дни совершенно не походили на теперешнюю сытую, веселую жизнь.
— Она устроила нас сюда. Иногда я напоминаю об этом себе.
— Чтобы использовать нас, — ответила Эбигейл. — Помнишь, как она постоянно напоминала нам, чем мы ей обязаны?
— Напоминает и до сих пор.
— Мне перестала напоминать.
— О Эбигейл, ты стала влиятельней ее. Я слышала разговоры…
— Ну-ну?
— Что ты управляешь королевой, как раньше Сара Черчилл.
— Королева ко мне прислушивается.
— Эбби… хотя, пожалуй, обращаться к тебе так уже неуместно. Подумать только, Эбигейл Хилл, моя сестра, в дружеских отношениях с королевой!
— Не только с ней… — негромко заметила Эбигейл, думая о Роберте Харли. Глянула на Сэмюэла, ведущего сражение за столом. И это все, на что он способен. Ему никогда не стать ни Мальборо… ни Харли. Если б Харли и она… Но эта мечта давно отошла в прошлое. Нужно довольствоваться тем, что есть, и не стремиться к невозможному, как Сара.
Алиса улыбалась ей чуть ли не с обожанием. Она прекрасно знала, что нынешним своим положением обязана сестре.
Эбигейл это обожание было очень приятно. Ей вспомнилась скудно обставленная комната, где они примеряли обноски дочерей Черчиллов; вспомнилось, как они глядели в зеркало — пухленькая, румяная Алиса и бледная, худая Эбигейл. Тогда Алиса пожалела ее, такую непривлекательную. Теперь дело совсем другое. Она показала всем, что непривлекательное лицо — не препятствие в жизни. У нее есть обожающий муж, а у Алисы никакого. Ее любит королева, ею восхищается блестящий политик.
Она почувствовала себя всемогущей и, поддавшись внезапному порыву, сказала:
— Надо позаботиться о Джеке. Как только откроется вакансия полковника, я замолвлю за него словечко перед королевой.