Они познакомились всего четыре года назад на дне рождения у друга Евгения Александровича Эдгара Пашутина, которого он сразу спросил о красавице: кто?
— Настенька, — загадочно ответил Эдгар, почти не шевеля губами, — коллега, стоматолог, разведена, двадцать пять лет. Существо капризное и очень дорогое.
— Плевать, зато божественное! — загорелся Евгений Александрович и на первый же танец пригласил именно ее. Когда он назвал себя, Настенька, которой тогда на вид можно было дать чуть больше девятнадцати лет, ослепила его улыбкой:
— Я ненавижу мужчин, которые не в состоянии оплатить мои капризы.
Через месяц Евгений Александрович, похвалив себя за то, что к тридцати двум годам не поторопился с детьми, развелся с первой женой, взял у Эдгара под небольшие проценты семь тысяч рублей с условием, что вернет их через год, сыграл свадьбу и увез Настеньку в круиз по странам Северной Европы. И Настенька покорилась ему. Отец ее был директором школы-интерната, но свою единственную позднюю дочь баловал умеренно, насколько позволяли зарплата и совесть. Первого зятя, учителя физики, он терпеть не мог, а про Евгения Александровича сказал дочери так:
— Хоть и метр тридцать со шляпой, но, по всему видать, парень толковый, живи пока, а дальше видно будет…
Месяцев через шесть, когда Настенька шутливо обронила первую часть фразы, Евгений Александрович без большого труда догадался, кому она принадлежит, и, затаив на тестя смертельную обиду, решил, что, кроме тихой ненависти, размениваться на иные чувства к тому не стоит, да и некогда. Деньги улетучились моментально, и Евгению Александровичу для того, чтобы поддерживать свое реноме на должном уровне, пришлось трудиться и приворовывать в поте лица. Про долг Настенька, разумеется, не имела ни малейшего понятия и однажды вечером, лежа в постели и гладя тонкими горячими пальцами глубокие залысины мужа, удивилась:
— Евгений, как-то странно получается. Ты работаешь как одержимый, а денег у нас даже на видеомагнитофон нет. Я уже не говорю о катере, который ты обещал еще летом.
— Л-лапочка, — растерялся Евгений Александрович, у которого до восьми тысяч, какие он должен был через месяц отдать Эдгару, не хватало всего восьмисот рублей. — Видеомагнитофоны пока не поступили на базу. Я ведь хочу не ерунду купить, а что-нибудь стоящее, причем с приличными записями.
— С самыми-самыми? — прошептала Настенька и немного покраснела.
— Н-ну, разумеется, моя прелесть. А насчет катера — что ж его на зиму глядя покупать? Домик на берегу водохранилища готов, он тоже кое-каких денег стоит. А катер будет весной. Ты д-довольна?