Хотя куда уж хуже? Все валится из рук. Два месяца жизни на то, чтобы убедится в собственной никчемности. И вот мы снова ссорились. Точнее, Рубеус орал на меня, а я даже не понимала, что опять сделала не так. Глупая ситуация, последнее время я только и делаю, что попадаю в глупые ситуации.
— Ты даже не пытаешься вникнуть в суть вопроса! — Он с такой силой ударил кулаком по столу, что чашка с чаем жалобно звякнула и опрокинулась. По бумагам поплыло светло-коричневое сладкое море. Я хотела смахнуть его рукой, но только размазала.
— Коннован, что с тобой? Ты ведешь себя, как… как трехлетний ребенок!
Рука пахла чаем, а по запястью стекала темная капля, я слизнула — сладкая. И холодная. Пока мы тут ругались, чай совершенно остыл, а я горячий люблю.
— Ты должна более серьезно относиться к своим обязанностям! — Рубеус сгреб в охапку бумаги и задвинул их в дальний угол стола. — У тебя есть долг и…
— Я обязана его выполнить. Знаю, помню.
— Тогда почему ты делаешь все возможное, чтобы развалить то, что мы с Микой создавали на протяжении нескольких лет?
От этих слов меня корежит. "Мы с Микой". Я же существую отдельно от них. Я им мешаю, и вообще они были бы рады, если бы я не вернулась, если бы сдохла где-нибудь в Проклятых землях, это бы избавило их с Микой от многих проблем. Я сама жалею, что выжила, но вслух говорю какую-то совершеннейшую глупость:
— У Мики новое платье, она красивая, правда?
— Кто, Мика? — От подобного вопроса Рубеус несколько теряется. — Какое это имеет значение?
— Не знаю, наверное, никакого.
— Коннован, ты… ты невозможна. — Он опирается на стол и нависает надо мной, донельзя раздраженный и не скрывающий своего раздражения. — Ты думаешь совершенно не о том. Иногда я начинаю сомневаться в том, что ты вообще думаешь. Или Мика права и ты все делаешь нарочно? Просто, чтобы позлить меня?
Пожимаю плечами, под его взглядом неуютно, а упоминание о Мике моментально отбивает желание объяснять что-либо. Да и что мне объяснять? Что я ни черта не понимаю в управлении Директорией? И понятия не имею, как далеко распространяются мои права и в чем заключаются мои обязанности? Что Ветер не слишком охотно откликается на мой зов, а поток бумаг, ежедневно сваливающийся на мою голову, вызывает приступы паники? Что мне проще подчиняться, чем приказывать?
Наверное, раньше я бы попыталась рассказать ему об этом, но сейчас… зачем, когда они с Микой и так все решили, а я существую совершенно отдельно? Сама по себе?
А с Торой можно было играть в вопросы. И пить несуществующий час с клубничным вареньем. Или земляничным. Или, совсем редко, вишневым. Вишневое мы обе любим чуть меньше.