На сегодняшней тренировке он снова перестал следить за дыханием, сорвался и…
— Ты псих, парень, ты полный псих, — Ихор, опустившись на песок, пытался нащупать пульс на шее наемного бойца. Зря, и так видно, что умер. Запоздалое сожаление кольнуло сердце, по сути человек этот был ни в чем не виноват, просто судьба такая. А песок хорошо кровь впитывает, и цвет почти не меняется, бледная кожа — видать, парень был родом с Севера — и соломенно-желтые волосы.
— Ну и зачем ты его убил, можешь объяснить? — Ихор закрыл мертвецу глаза. И хорошо, Вальрику было неуютно под этим обиженно-удивленным взглядом. А зачем убил? Он не знал, он даже не помнил, как это случилось. Вдох-выдох и темный провал, а потом, когда снова получилось дышать, вышло, что парень умер.
— Извини.
Вальрик и сам толком не знал, перед кем извиняется, мертвецы, они ведь не слышат. И не приходят, если бы Джулла хотя бы во снах возвращалась, кто знает, может ему было бы легче.
— Извини… — пробурчал Ихор, отряхиваясь от песка. — Нужны мне твои извинения. И ему тоже. Три минуты и труп. Ты ни малейшего шанса ему не оставил. Ты никому шанса не даешь, ты хоть сам понимаешь, во что превращаешься? Не корми зверя кровью.
— Какого зверя?
Песком удобно стирать кровь с сабли, зачерпнуть целую горсть, и на изогнутое лезвие, чтобы крупинки катились по расписной шкуре, сдирая липкую красную пленку. Ихор молча наблюдает, зачем тогда говорил, если отвечать не хочет?
— Там, откуда я родом, говорят, что у каждого человека свой зверь, который в клетке сидит. Он появляется одновременно с человеком, сначала маленький, но растет, питаясь обидами и злостью, взрослеет вместе с человеком, но когда зверя кормят очень хорошо, он ломает клетку.
— И что тогда?
— Зависит от человека, если сильный — загонит зверя обратно, слабый — зверь сожрет. — Ихор, зачерпнув горсть песка, принялся счищать кровь со второй сабли.
— Значит, жалко меня?
— И тебя, и этих, которые денег хотят заработать. Тысяча юаней за одну тренировку. В Черном городе это много, только вот никто пока не выжил, чтобы деньги получить. Скольких ты убил, можешь сосчитать?
Вальрик задумался, нет, пожалуй, не сосчитает, день похож на день, вот сны — это другое, они разные, но светлые, а здесь темно и серый цвет душит, даже если прятаться в нем, то все равно душит.
— Двадцать человек, Валко. Двадцать человек!
Двадцать… наверное, это много, только Вальрику как-то все равно, главное, что среди этих двадцати не было ни Шрама, ни Хозяина.
— Вижу, что разговаривать с тобой бесполезно. Бери его и неси в морг, давай, сам, своими руками, заодно и посмотришь, каково там. С такими темпами и сам скоро окажешься.