— Являемся ли мы живыми атомами, которые распадаются и никогда уже не станут тем, чем мы были? Что есть бытие и что есть небытие? Какому смертному это известно? Кто глубоко исследовал атрибуты смерти, дабы познать ее суть? Смерть — это конец или начало?
Восхищенные люди обратились ко мне: «Что это за человек? Откуда он взялся?» Но что я мог им ответить? Я тоже ничего не знал. Потом они обратились к Бартоломеу и, к сожалению, задали те же самые вопросы. Краснобаю очень нравилось разглагольствовать о том, чего он не знает, и, выпятив грудь вперед, он отвечал:
— Кто такой мой шеф? Он из другого мира. И, если уж говорить начистоту, я его помощник по международным делам.
Димас, новый человек в группе, ошеломленный всем тем, что услышал, ответил честно:
— Я не знаю, кто он такой. Знаю только, что одевается он как нищий, но производит впечатление человека очень богатого, у которого денег куры не клюют.
София, мать Антонио, преисполненная, как и я, благодарности, прямо-таки разрьталась от любопытства. А когда она увидела, что он повернулся и намеревается уходить, не собираясь больше ничего говорить, спросила:
— Кто вы такой, сеньор? Какую религию исповедуете? Какое философское течение вас питает?
Он спокойно посмотрел на нее и, ответил:
— Я не религиозен, не являюсь ни теологом, ни философом. Я путник, который старается понять людей.
Я странник, который в свое время посчитал, что Бог и в подметки мне не годится, но потом, побывав в огромной пустоте, обнаружил, что Он суть светильник бытия.
Услышав это, я в очередной раз задумался. Я не знал, что учитель был, подобно мне, атеистом. Его отношение к Богу меня крайне беспокоило. Оно не было отношением религиозным, формальным, испуганным, но несло в себе заряд непостижимой дружбы. Так кто же он, в конце концов? В какой пустоте он побывал? Плакал ли он больше, чем люди, собравшиеся на бдение, все вместе взятые? Где жил? Где родился? Не успели в глубине моего сознания возникнуть очередные вопросы, как он пошел прочь. София протянула ему обе руки и поблагодарила, не произнося ни слова. Антонио не сдержался. Он обнял учителя и долго не отпускал, чем тронул всех присутствующих.
— Где я могу встретить вас снова? Где вы живете? — спросил он.
— Мой дом — весь мир, — ответил учитель, — ты можешь встретить меня на одной из дорог бытия.
И он ушел, оставив чрезвычайно удивленных им людей. Мы же с друзьями просто лишились дара речи. Он нас пленил и успокоил, по крайней мере, на время. Мы начали верить в то, что есть смысл за ним идти, не зная при этом, какие еще бури нам придется перенести.