В странах, где у власти настоящие патриоты, за такие деяния памятники героям-разведчикам ставят.
Период угарного безвременья завершился в одночасье. Дверь убогой однокомнатушки на девятнадцатом этаже с видом на вторую Кольцевую с той стороны — куда бывший поставщик горячих новостей перебрался, запродав квартирищу на Садовом угол Тверской, — вылетела от мощного таранного удара. Первыми ввалились «пашки», за ними царственно вплыл цветущий тридцатипятилетний мужчина круто олигархической наружности.
К тому дню Ник лет пять не видел Бедлама, потому не сразу узнал, да и состояние перманентного опьянения не способствовало узнаванию. Разругались они из-за Катьки, стервы. Как в анекдоте. Но боль от стремительного роста рогов оказалась нестерпимой реально. Вернувшийся раньше срока из командировки журналист врезал бывшему лучшему другу в бесстыжую харю и на русском матерном выдал что-то аналогичное сакраментальному «Чтоб глаза мои тебя больше никогда не видели!».
И глаза не видели. До той самой минуты, когда вслед за двумя телохранами в ободранную комнату вступил олигарх собственной персоной…
— Не золотые… У меня лектронно-циферные, — проворчал Бедлам и с шумным вздохом облегчения от несчастного тренажёра отвалился. — Погнали, Базилио, жахнем по баночке «Очаковского».
— Только Лису третьей не зови… — ляпнул Ник. И пожалел, что не сдержал язык. На этой малоумной, но ирреально красивой рыжей кукле Маше любвеобильный Бедлам женился сравнительно недавно, и страстный период не миновал. Друг всё ещё светился, совпадая с паспортной фамилией.
С первого по седьмой включительно Борьку Лампочкина звали Лампочкой, Лампушей и Лампычем, последовательно. В очередной первосентябрьский день новоиспечённые восьмиклассники обрели Бедлама. Отныне и навсегда. Борис Эдуардыч обрёл гордое имя на ещё четыре школьных года и оставшуюся жизнь.
Директриса перед всем ученическим электоратом окрестила лучшего хулигана гимназии, пожелав ему в новом году исправиться и не устраивать бедлам. Ник, тогда звавшийся Пауком, мгновенно уловил созвучие и во всеуслышание сообщил Лампычу о почти-совпадении с первыми слогами ФИО.
Пацанам настолько понравилось слово, что они моментально его учредили в качестве персональной кликухи. Девчонки ещё некоторое время упорствовали в своих привычных заблуждениях, как и положено женщинам, строили из себя ревнительниц традиций, но затем сдались.
Очаровательной сволочью, по выражению умной мамы Ника, сорванец Борька был с младых ногте… пардон, когтей, и это неотразимое сочетание наповал сражало фемин. Он им отвечал пылкой взаимностью,