— Оставь ее, Горган.
— Да я ни за что не поверю, что она любит этого мальчишку! — не отступал змий.
— Она же тебе сказала!
— Кивнула только. Да у нее от злости ум за разум зашел, я ж ее знаю! Это еще чудо, что на той постели два трупа обледенелых не осталось!
Горган. Она мне поклялась. Сказала, что любит Ваню, и не оставит, пока смерть ее верного возлюбленного не разлучит их.
Вилан изумленно вскинул голову, он об этом тоже не знал. Такие клятвы Дети Стихий нечасто приносят смертным и только по большой любви. Этими словами они связывают себя с человеком до самой его смерти, только обычно всегда есть условие, а тут даже этого оборотень не услышал. Неужели Велена успела настолько влюбиться в этого милого голубоглазого мальчика?! Или такова сила гордости Королевы Льда?
— Нет… — Горган побледнел, едва осознав последние слова Мердока. — Нет! Она не могла принести ТАКУЮ клятву этому мальчишке! Я тебе не верю!
— К чему мне тебе врать, Горш? — печально спросил Корвиэн. — Не принеси она такой клятвы, я не позволил бы этой свадьбе состояться. Ваня твоей снежной королеве не игрушка! Мне жаль, Горш, но тебе придется смириться. И мальчика не тронь, я тебе не позволю!
Горган прикрыл глаза ладонью:
— Поверить не могу, — севшим голосом выдавил он. — Я не могу в это поверить. Просто не могу и все!
— Придется, Горш, придется, — Корвиэн осторожно обнял змия за плечи. — Но это же не конец жизни. Ну, мало ли девок на свете! Найдешь другую, лучше этой своей ледяной красавицы. Огню со льдом не судьба…
— Оставьте меня! Одного меня оставьте! — Горган высвободился и кинулся к обрыву, на бегу перекидываясь в свою крылатую ипостась.
Корвиэн тяжело вздохнул, глядя на быстро удаляющегося в горы змия. Вилан подошел и осторожно тронул его за локоть, тот обнял оборотня:
— Вот как бывает, волчонок.
— Будешь теперь охранять своего блондинчика день и-и ночь? — спросил Вилан подозрительно нейтральным тоном.
Корвиэн скосил взгляд на капризно надутые губки:
— У него Велена для этого имеется, а у меня тоже есть, о ком позаботиться, — он покрепче стиснул плечики оборотня и очертил арку портала.
***
Знойное солнце заливало лужайку, жужжащую насекомыми, неутомимо собиравшими нектар с мелких полевых цветов в такую жару. Вокруг шелестел листочками и иголками лес, где-то в ветвях перекликались птицы. И все это сливалось в звенящую летнюю тишину. На небе ни облачка, только резной навес крылечка давал прохладную тень. На последней ступеньке сидела Ягарина, подставив коленки жарким лучам, а голову с копной рыжих волос спрятав в тень. Пахло нагретым солнцем деревом и сладковатым запахом подвяленой травы, разливая вокруг ленивую безмятежность. Но Ягарину погожий летний денек не радовал, погрустневшими глазами она следила за порхающей по полевым цветам бабочкой. На душе было муторно, словно не было вокруг солнечного леса, чудесного светлого дома за спиной, а впереди долгой жизни и юности, которую магией можно было продлевать еще очень долго. К чему ей эта юность, если лед в нестерпимо синих глазах милее ее глупого, влюбчивого сердца?! И пусть она — маленькая лесная ведьма заставила страдать этих гордых бессмертных, почему-то ей не принесло это ни радости, ни удовлетворения — солгали поэты, что месть сладка.