– Генка, – повернулся Григорий к старшему брату, – но ты же сам мне говорил, когда я в седьмом или восьмом классе учился, что любое открытие, которое можно сделать на данном уровне развития цивилизации будет сделано раньше или позже, – парень сам не заметил, что сказал почти цитатой из учебника, – значит пробой – это только вопрос времени? Скрывай не скрывай, а все равно придумают?
– Не есть факт! – Гольдштейн, почти не вмешивающийся в разговор, решил высказаться. – Открытия и изобретения бывают так называемыми кумулятивными и стохастическими. Если для первых определенный уровень знаний необходим, то вторые – часто случайные. В данном случае – и то, и другое одновременно. Теория пробоя наполовину была сделана еще в девятнадцатом веке. Математический аппарат и достаточный уровень технологий – в конце двадцатого. У нас сейчас середина второго десятилетия двадцать первого века, а ту же Луну до сих пор не освоили.
Все замолчали, обдумывая сказанное.
– Но ведь мы первые! Точнее, это ведь дядя Витя придумал первым. Получается, что нам придется решать, что и как с этим открытием делать? – прервал тишину Кононов-младший.
– О! Слова не мальчика, но мужа, – улыбнулся парню Сахно, – вот давайте и подумаем, как все сделать правильно.
Они сидели весь вечер и без малого половину ночи. Выдвигали идеи, спорили до хрипоты, почти ругались. Про выпивку забыли, а кофе – Александр Юрьевич предусмотрительно прихватил с собой уже смолотую арабику – шел, чуть ли не литрами. В чем не возникло никаких противоречий, так это в желании максимально долго по-возможности сохранить секрет открытия. Решили даже поклясться в этом. Григорий тут же раскрыл свой ноутбук:
– Видеокамера сдохла, – сообщил он, включая звукозапись, – старенькая уже машинка. Но микрофон пашет.
– Будет тебе новый компьютер для работы, – немедленно пообещал Сахно, – самый навороченный. Завтра же, – и, взглянув на часы, добавил, – точнее, уже сегодня.
Один день – да какой там день? Меньше! – перевернул в жизни Александра Юрьевича все. Что это? Интуиция? Скорее, просто знание людей. Не тот человек Гена Кононов, чтобы из-за нескольких десятков тысяч баксов врать в глаза. А когда Сахно увидел Гольдштейна и Гришку… У них же обоих на лице все написано. Кстати, с этим придется что-то делать. Деньги? Ученого они интересовали только как средство для продолжения его работы. Все остальное – побоку. Романтик до глубины души. А вот мальчишка… Этому, конечно, хочется всего и сразу. В этом возрасте все парни такие. С ним будет сложнее всего. Что-то, конечно, придется дать. На одном энтузиазме такие дела не делаются. Но вот внушить Григорию, что надо очень аккуратно пользоваться новыми благами жизни, придется. Иначе засветит наш проект. Наш? Ну-ну… Сахно сам не заметил, как дело этих троих стало и его делом. Вот только откуда взялась эта твердая уверенность, что пробой возможен? Но ведь видно – эти трое уже получили его! Пусть ненадолго, на секунды, но успели получить. Теперь это твоя задача Александр – обеспечить работу всем необходимым и не дать засветить ее. Потому что… Да потому, что так надо! Вполне достаточно только тех вопросов, которые они успели задать себе прошлой ночью. А ведь это далеко не все аспекты этой проблемы. Наверняка найдутся еще более острые. Александр бросил взгляд на часы. Утро. Отдал несколько распоряжений через интернет начальникам отделов фирмы, прошел в спальню и тихо, стараясь не разбудить, забрался под одеяло к своей уютно посапывающей носиком Наталье. Та, не просыпаясь, почувствовала рядом мужа, развернулась из компактного клубочка и прильнула своим горячим телом к нему.