Добрели мы до нашей избушки только ближе к полуночи. Я повалилась на кровать и продрыхла без просыпу трое суток. Неподготовленная я оказалась к таким серьезным испытаниям, силы не рассчитала и теперь восстанавливала их посредством сна, полностью отключив все органы чувств и восприятия.
Когда я проснулась, то ощутила себя достаточно бодрой и отдохнувшей, но на новые подвиги пока не тянуло. Сенька куда-то ушел по своим кошачьим делам, и я решила еще немного понежиться в постельке.
Но мне не дали. Стук в окно заставил меня подняться.
– Войдите! – крикнула я, спуская ноги с кровати.
– Негоже мне, матушка, в чужой дом входить, – раздалось под окном.
Я высунулась, недоумевая, кто бы это мог быть. Под окошком стоял леший собственной персоной. Когда я его видела первый и последний раз, еще осенью, он был похож на высушенный куст акации, обглоданный тлей, а сейчас весь так и цвел. Причем в прямом смысле этого слова. На веточках-ручках распускались нежно-зеленые листочки, коряжки-ножки обросли травкой, голова и тело (что было одним целым) больше походили на бревно с воробьиным гнездом наверху. Прямо икебана ходячая. Я чуть не вывалилась из окна, увидев такое чудо. Отвисшая челюсть, наверное, перевешивала.
– Благодарствую тебе, матушка. – И леший отвесил мне земной поклон. – Избавила вотчину мою от злой напасти. Чуть не извела нас проклятая сила чужеродная, а люди злобные чуть не добили. Мой долг перед тобой челом бить и пожелания твои аки свои исполнять.
– Ой, ну что вы, – смутилась я. – Вы в дом проходите, а то неудобно так разговаривать-то.
– Нет, – категорично отказался леший. – Не можу я в дома людские ходить, не положено мне. Сама-то, гляжу, оклемалась, горемычная.
– Да ничего вроде, – пожала я плечами. – Это вы меня с поляны вытащили?
– А то кто же? А я тоскою сердешной извелся весь, покуда животинка твоя не уверила меня, что опасность болезная стороною прошла и тебя никоим боком не задела. А то не отблагодаривши тебя остаться в вечном долгу не подобает хозяину леса. Ента ужасная серость смертоносная все силы у вверенного мне леса поотымала, да и дальше пошла бы, не остановимшись на ентом. Но ты пособила, живота своего не пожалемши.
– Спасибо вам, – искренне поблагодарила я. Если бы не леший, лежать бы мне и дальше на той поляне, в чернозем превращаясь.
– Не за что, – снова поклонился мой ветвистый спаситель. – Весь лесной народ тебе челом бить велел за столь благое дело. Мы ведь первыми страдаем от таковых магических нападений, потому как магию хорошо чувствуем.
– А кто же навел такую страшную порчу? – задала я мучивший меня вопрос.