Лорел повернула голову и поцеловала малыша в лоб.
— Ты нужна этому ребенку. Ему и его несчастному, ослепленному любовью отцу. Мы обе знаем, что этот мальчик в один прекрасный день совершит великие дела. Это служит мне утешением. Я знаю, что мои беды не напрасны, что горе все же обернется радостью.
Хлоя поцеловала сестру в ледяную щеку и заплакала, почувствовав, как из худенького тела Лорел уходят последние остатки жизни. После этого она подготовила сестру к погребению. Когда же солнце поднялось над землей, возвестив наступление нового дня, она уже стояла над могилой сестры с крепкой маленькой кобылой, нагруженной жалкими пожитками, а также с привязанной к лошадке козой и с ребенком у груди. Среди безлюдных болот лишь кривое чахлое деревце могло послужить меткой могилы Лорел. Хлоя сомневалась, что сооруженный ею деревянный крест простоит здесь долго, а камни, которые она навалила на могилу, чтобы не раскопали падальщики, в скором времени ничем не будут отличаться от многих других на болоте.
— Я вернусь за тобой, Лорел, — поклялась Хлоя. — Я позабочусь, чтобы тебя и маленького Чарлза Генри похоронили подобающим образом. И этот малыш из семьи бедняков тоже будет похоронен рядом с тобой. Он заслужил эту честь.
Молча помолившись за сестру, Хлоя отвернулась и тронулась в путь — ее ждала долгая и трудная дорога.
Спустя несколько часов Хлоя остановилась, чтобы перепеленать малыша. За изрытой колдобинами дорогой тянулись массивные каменные столбы, указывавшие путь на Колинзмур, к дому ребенка, которого она держала в руках. Ее так подмывало направиться туда, чтобы узнать, что там происходит. Но Хлоя прекрасно понимала, что делать это нельзя ни в коем случае, поэтому осталась в своем укрытии, в густой роще у дороги, ведущей в Лондон.
Она уже собиралась снова тронуться в путь, когда вдруг услышала стук копыт. А через несколько мгновений по лондонской дороге в сторону Колинзмура проскакал всадник. Всадник этот являл собой воистину впечатляющее зрелище. Высокий и худощавый, в черном одеянии, на крупном черном коне, он выглядел весьма внушительно. Единственным же ярким пятном были его длинные светло-каштановые волосы с золотистым отливом; собранные, по-видимому, в хвост, они разметались в бешеной скачке. Аристократическое лицо с тонкими чертами покрывала бледность, а губы были крепко сжаты. Он представлял собой образ любящего мужа, спешившего к жене, чтобы заключить в объятия новорожденного, Хлоя представила себе его отчаяние при известии о смерти сына. И еще большая печаль его постигнет, когда он узнает ужасную правду о женщине, которую любит. Но что он после этого предпримет? Как поступит, узнав правду?