— Ты никуда сегодня утром не отлучался отсюда? — строго допытывался Форбс.
— Нет, сэр.
— Ни на минуту?
— Никак нет, сэр.
— Вот видите, доктор, — повернулся Форбс к Иеремии.
Но иезуит, похоже, не был удовлетворен таким ответом.
— Скажи, тебе кто-нибудь приносил еду или же ты сам ходил за ней?
— Я ничего не ел, сэр, и ничего не пил.
— Это самый надежный из всех слуг, — подтвердил хозяин дома.
— Хорошо, я готов ему поверить, — согласился Иеремия. — Кто входил в детскую, пока меня не было? — спросил он у слуги.
— Никто, сэр.
— Точно никто?
— Разве что миссис Форбс, сэр.
— Одна?
— Нет, сэр, вместе со своей служанкой.
— С Ханной?
— Да, сэр.
Иеремия беспомощно развел руками.
— Должен признать, загадка мне не по силам.
— То есть вы хотите сказать, что не понимаете, чем болен мой внук, — полуутвердительно произнес старик Форбс.
— Если позволите, мне хотелось бы еще раз осмотреть мальчика.
Мать малыша с потерянным видом сидела у кроватки, бормоча псалмы. Заметив Иеремию, она в слезах бросилась к нему.
— Прощу вас, вы должны ему помочь! Его опять рвет, что ему ни дашь. Так он с голоду погибнет у нас на глазах!
Иеремия, успокаивающе кивнув женщине, склонился, над кроваткой, где лежал ребенок. Малыш кричал и беспокойно вертелся, перебирая ручонками и суча ножками.
— У вас еще остались вчерашние травы? Если нет, пошлите за ними к аптекарю, — попросил Иеремия. Дождавшись, пока все уйдут, он обратился к Темперанции: — Вы кормили ребенка после моего ухода?
— Да, но его вырвало. И понос никак не прекращается.
— Что вы ему давали?
— Только отвар. Как вы велели.
— Кто готовил отвар? Ваша служанка?
— Да, она. Но Ханне я полностью доверяю.
В том, что Ханне можно доверять, Иеремия и сам не сомневался. Вероятно, следовало искать причину недуга в другом, но в данный момент он не был готов к этому. Иеремии ничего не оставалось, как только поить малыша отваром из трав и уповать на то, что они, как и в первый раз, благотворно подействуют на ребенка.
В тот вечер Иеремия без уговоров решил переночевать у Форбсов. И когда на следующий день ребенку стало лучше, весь дом вздохнул с облегчением. Но пастор не успокаивался — еще предстояло выяснить, отчего страдал ребенок. По его совету мать не давала мальчику есть до второй половины дня, но потом, убедившись, что состояние малыша улучшилось, Иеремия позволил ей покормить сына.
Приличия требовали оставить мать наедине с сыном, и Иеремия удалился в смежную с детской комнату, но дверь прикрыл неплотно. У него возникло подозрение, и следовало убедиться в его обоснованности, для чего потребовалось пойти на хитрость. Бесшумно приблизившись к двери, пастор через щелочку заглянул в детскую. Он увидел, как Темперанция взяла сына на руки, но, похоже, грудь ему давать не спешила, поскольку даже не думала распускать шнуровку корсета. Стоявшая тут же служанка подала ей что-то, Иеремия не разглядел, что именно. Так и есть, его догадка подтверждалась. Иеремия распахнул дверь и шагнул к женщинам, которые при виде его испуганно отпрянули. На пол со звоном упала ложечка, а в руках у служанки Иеремия заметил миску с молочной кашей.