— Как обычно, твой кузен Эрнан привез плохие подарки, — горько сказал я Мари. — Ладно, давайте тоже съедим наш обед, который, может быть, хееры Каролус и Йоханнес окажут нам честь разделить с нами, захватив свои заряженные ружья…
Оба охотно приняли приглашение и от них мы услышали много новостей достаточно ужасных, особенно детали истребления буров в этом округе, который из-за этого страшного события теперь и навсегда известен, как ВИИНЕН, или Место Плача. Достаточно сказать, что таких новостей хватило, чтобы прогнать всякий аппетит, хотя Каролус и Йоханнес, которые к этому времени уже немного пришли в себя от потрясения, ели так, что это могло бы вызвать зависть у самого готтентота Ханса.
Вскоре после того, как мы закончили обед, Ханс, который, между прочим, казался уже совсем восстановившим свои силы, пришел убрать посуду. Он сообщил нам, что буры организовали «большую болтовню» и скоро должны послать за мной. И действительно, через несколько минут явились двое вооруженных мужчин и приказали мне следовать за ними. Я повернулся, чтобы сказать несколько прощальных слов Мари, но она запротестовала.
— Я иду туда, куда и ты, супруг мой, — и поскольку со стороны охраны не было никаких возражений, она пошла вместе с нами.
Примерно в двухстах ярдах в стороне, в тени фургона, собрались буры. Шестеро из них сидели полукругом на табуретках, или на чем только пришлось сесть, чернобровый мрачный комендант находился в центре, за столом, на котором лежали бумаги.
Слева от них расположились Принслоо и Мейеры, как бы представляя тех людей, которых я спас у Делагоа, а справа — другие буры, приехавшие сегодня. Я понял с первого взгляда, что передо мною находится военный суд и эти шестеро — судьи, комендант же был председателем суда.
Я намеренно не называю их имен, так как не желаю, чтобы подлинные виновники грубых ошибок, о которых я пишу, стали известны последующим поколениям. Кроме того, они действовали честно согласно имевшимся у них сведениям и фактически были лишь слепыми орудиями в руках этого черного негодяя — Эрнана Перейры.
— Аллан Квотермейн, — сказал комендант, — вас привели сюда, чтобы должным образом судить военным судом, учрежденным согласно закону, принятому в лагерях буров-эмигрантов. Вам известен этот закон?
— Я знаю, что такой закон существует, но имеет ли право, комендант, ваш военный суд судить человека, не являющегося буром, в данном случае, подданного королевы Великобритании?
— Мы обсудили этот пункт, Аллан Квотермейн, — сказал комендант, и отвергли его. Вспомните, что перед тем, как вы поехали с покойным Питером Ретифом к вождю Сиконьеле, когда вам была придана команда зулусов, вы дали присягу переводить правильно и быть верным всем делам генерала Ретифа и его сотоварищей. Именно эта присяга и отдает вас под юрисдикцию настоящего суда.