Гена стоял понурый. Мечты — посадить Берштейна, обнаружить обрез в плавках Сундукова, и даже казавшаяся ранее опасной фантазия обвинить депутата Сливкина — все это отступало рядом с распахнувшейся бездной. Оказывается, перед нами дело государственного масштаба.
— Где панихиду будем устраивать? — тем временем говорил Бабуянов сотрудникам редакции. — Я предлагаю в Государственной думе — пусть депутаты видят, за что человек кровь пролил. Пусть прочувствуют, шельмы.
Идею поддержали.
Альбина Кац слезла с мачты и пошла по кругу собирать подписи под письмом общественности президенту Российской Федерации с просьбой защитить журналистов от произвола и террора.
Незамеченные никем, спустились мы с Геной с «Фортуны-2», сели в мою раздолбанную «шестерку», поехали в город.
— К Татарникову зайдем? — спросил я Гену. Просто спросил, чтобы что-нибудь сказать.
— Отстань ты со своим Татарниковым! Мало мне Хабибуллина с Бабуяновым! Хватит с меня! Останови машину! — Гена выскочил прямо на шоссе и стал ловить попутку. Достали парня.
Я не обиделся, на что тут обижаться? Доехал до дому, завернул в магазинчик на углу, взял «Гжелку». Я далек был от мысли, что Татарников разгадает загадку — загадка представлялась мне неразрешимой. Много таких диких убийств в нашей демократической столице так и остались нераскрытыми, даже перечислять не хочется — и так все отлично знают, про что я. Нет, я и не думал, что Сергей Ильич поможет. Просто хотелось сесть с ним рядом, на тесной кухоньке, посмотреть, как он затягивается едким дымом, как медленно переливает в себя водку. Знаете, когда я смотрю, как Татарников пьет водку, мне делается спокойнее на душе — остались еще незыблемые ценности, не все пропало. Вот сидит Сергей Татарников, пьет водку — стало быть, есть какая-то надежда.
Словом, зашел я к нему.
Сели, разлили, да и рассказал я историку весь свой безумный день, езду по колдобинам описал, речку Клязьму, деревню Гавриково, сенатора Бабуянова, его дородных охранников.
— Обезглавили, значит, свободную прессу, — заметил Сергей Ильич, но как-то равнодушно он это сказал.
— Обезглавили, — согласился я.
— Горюют правозащитники?
— Ох, горюют, Сергей Ильич!
— И подозреваемых нет?
— А кого прикажете подозревать? Откуда мы знаем, кто может под Бабуянова копать? Мало ли у него конкурентов… Кто в Лондоне сидит, кто в Кремле…
— Ну, из Лондона, допустим, до Клязьмы не дострелишь.
— Наняли киллера.
— Наняли, говорите, киллера… — Татарников задумчиво покуривал, прихлебывал из стакана.
— В истории современной России, — сказал я, — это вещь обычная. Так только вопросы и решают. Так бизнес и двигают.