Сотрудник посольства сопроводил Маз до двери Майлза, и Майлз с Айвеном поспешили усадить ее поудобнее. Она также останавливалась у себя, чтобы переодеться, и теперь на ней был облегающий комбинезон и опускавшийся до колен жакет, пригодный в качестве верхней одежды. Даже в сорок с небольшим ее фигура весьма недурственно выдерживала этот стиль. Майлз избавился от посольского, отослав его принести чаю и — по просьбе Айвена — вина.
Майлз уселся на другой конец кушетки и с надеждой улыбнулся верванке. Айвен был вынужден сесть в сторонке на ближайший стул.
— Миледи Маз. Спасибо, что пришли.
— Просто Маз, пожалуйста, — улыбнулась она в ответ. — Мы верванцы не применяем подобных обращений. Боюсь, для нас проблематично воспринимать их всерьез.
— Должно быть, для вас не составляет труда сохранять при этом серьезность, иначе вы не смогли бы работать здесь столь успешно, не так ли?
Ее ямочки на щеках подмигнули ему:
— Да, милорд.
Ах да, Верван был одной из так называемых демократий, не настолько безумно оголтелых, как у бетанцев, но у них имелся определенный культурный сдвиг в этом направлении.
— Моя мать согласилась бы с вами, — предположил Майлз. — Она бы не заметила существенной разницы между двумя трупами в ротонде. За исключением способа, каким они туда попали, конечно. Насколько я понимаю, это самоубийство было событием необычным и неожиданным?
— Беспрецедентным, — ответила Маз, — а если вы знаете цетагандийцев, вы понимаете, насколько это сильное выражение.
— Значит, цетагандийские слуги не имеют обыкновения следовать за своими хозяевами в мир иной, будто совершая языческое жертвоприношение?
— Я полагаю, ба Лура было необычайно привязано к Императрице, оно прослужило ей столько лет, — ответила верванка. — Так давно… Никого из нас еще и на свете не было.
— Айвен интересовался, клонируют ли хаут-лорды своих слуг?
Айвен бросил на Майлза слегка укоризненный взгляд за этот беспочвенный наговор, но вслух не стал протестовать.
— Гем-лорды — иногда, — ответила Маз, — но не хаут-лорды и, без всякого сомнения, не в императорской семье. Они считают каждого слугу таким же произведением искусства, как и все прочие предметы, которыми они себя окружают. Все в Небесном Саду должно быть уникальным, безупречным и, по возможности, ручной работы. В той же степени это относится и к их биологическим конструктам. Массовое производство они оставляют массам. Не уверена, является ли это в образе жизни хаутов достоинством, или же недостатком, но в мире, переполненном мнимыми реальностями и бесконечными повторениями, это, как ни странно, освежает. Если бы только они не были такими жуткими снобами по этому поводу.