Императрица Лизбет Дегтиар
Лорда-сатрапа втянула в кошмар.
В измену ввязавшись,
Рассудку не внявши,
Судьбы он получит удар.
Он подавил жутко искренний импульс проскакать вниз в центр долины и продекламировать свое поэтическое творение перед всей собравшейся здесь толпой хаутов просто для того, чтобы посмотреть, что потом произойдет.
Миа Маз оглянулась, услышав его сдавленное фырканье.
— С вами все в порядке?
— Да. Простите, — прошептал он. — Просто у меня приступ лимериков.
Ее глаза расширились, и она закусила губу; лишь углубившиеся ямочки на ее щеках предали ее.
— Ш-ш, — произнесла она с чувством.
Церемония продолжалась без помех. Увы, времени у Майлза на сочинение новых виршей тех же художественных достоинств было предостаточно. Он покосился на ряд белых пузырей.
Райан прекрасная тайну хранила,
Форского отпрыска заворожила.
Немного с дефектом,
Он думал, эксперт он,
Но станет едой крокодила.
И как это хаутам удается выдерживать подобное? У них что, мочевые пузыри биологически спроектированы на нечеловеческую вместимость, вместе с прочими изменениями, о которых ходит столько слухов?
К счастью, первый сатрап-губернатор поднялся, чтобы занять свое место на ораторском возвышении до того, как Майлз смог подобрать две рифмы на «Форобьев». Майлз резко очнулся.
Стихи сатрап-губернаторов были превосходны во всем, все были написаны в самых сложных размерах и на самом деле, как сообщила Маз шепотом, принадлежали главным образом перу лучших хаут-поэтесс Небесного Сада. Сие есмь привилегия ранга. Но, как не старался Майлз, он не смог уловить в стихах какого-либо зловещего двойного смысла себе на пользу — его подозреваемый не воспользовался моментом, чтобы публично признаться в своих преступлениях, задеть своих врагов, или предпринять чего-нибудь такое из числа действительно интересных возможностей. Майлза был почти удивлен. То, где лорд Икс оставил тело ба Лура, предполагало у него наличие слабости к замысловатому осуществлению своих планов, когда простота сработала бы куда лучше. Стремился сделать из этого искусство?
Император сидел всю церемонию с невозмутимо серьезным спокойствием. Каждый сатрап-губернатор получил от первейшего скорбящего по усопшей вежливый кивок в благодарность за их изысканные оды. Майлз думал о том, последовал ли Бенин его совету и переговорил ли уже со своим повелителем? Он надеялся, что да.
А затем литературная пытка неожиданно закончилась. Майлз подавил желание поаплодировать: было совершенно ясно, что этого делать Не Надо. На сцену вышел мажордом и сделал очередной таинственный жест, по которому все вновь опустились на колени. Император в сопровождении своей гвардии встал и покинул долину, за ними последовали пузыри консортов, сатрап-губернаторы и их гем-офицеры. Теперь были свободны и все остальные. Для поисков ванной комнаты, как надеялся Майлз.