Губернатор Ронд и Форобьев обменялись тщательно взвешенными любезностями, по которым Майлз сообразил, что именно Ронд был их билетом здесь. Кульминацией дипломатического успеха Форобьева стало представление Майлза:
— Лейтенант питает самый достойный интерес к тонкостям цетагандийской культуры, — отрекомендовал его Форобьев вниманию губернатора.
Хаут Ронд радушно кивнул; похоже, если Форобьев кого-то рекомендовал, ему уделяли внимание даже цетагандийские хаут-лорды.
— Меня послали сюда не только служить, но и учиться, сэр. Этой мой долг, и мне это в радость, — Майлз удостоил хаут-губернатора тщательно рассчитанным поклоном. — И должен сказать, я приобретаю определенно поучительный опыт. — Майлз постарался, чтобы его натянутая улыбка придала этим словам максимум двусмысленности.
Ронд спокойно улыбнулся в ответ. Впрочем, если Эсте Ронд и есть лорд Икс, он обязан хранить спокойствие. Они обменялись еще несколькими ничего не значащими шутливыми замечаниями о дипломатической жизни, после чего Майлз дерзнул:
— Не будете ли вы так добры, хаут Ронд, чтобы представить меня губернатору хауту Илсюму Кети?
Тонкая как бритва улыбка дернулась на губах Ронда, и он посмотрел через комнату на своего коллегу-губернатора и родственника, превосходящего его положением в генетической иерархии.
— Почему нет? Разумеется, лорд Форкосиган. — Если Ронду и суждено застрять с этими чужестранцами, как понял Майлз, он был бы счастлив разделить это бремя с кем-нибудь еще.
Ронд повел Майлза через зал, оставив Форобьева беседовать с ро-китанским гем-генералом, который питал неподдельный профессиональный интерес к своим потенциальным врагам. Форобьев сделал Майлзу предупреждение, полусердито посмотрев на него, лишь слегка нахмурив брови; Майлз раскрыл ладонь у бедра, как бы пообещав в ответ: «Буду паинькой».
Стоило им отойти подальше, где посол не мог их услышать, Майлз прошептал Ронду:
— Кстати, нам известно об Иэнаро.
— Прошу прощения? — переспросил Ронд с естественным не недоумением в голосе, и тут они подошли к маленькой группе хаута Ислюма Кети.
В близи Кети казался даже выше и худощавей, чем с расстояния на декламации стихов. Резкие и холодные черты его лица довольно сильно отражали хаутскую моду: ястребиные носы оставались ведущим стилем с тех, как Флетчира Джияджи унаследовал престол. Немного серебристой седины на висках оттеняли его темные волосы. Однако для человека, который достиг только середины сорока, к тому же хаута… Бог ты мой, ну конечно. Налет инея был совершенно безупречен, но наверняка имел искусственное происхождение, осознал Майлз к своему хорошо скрытому внутреннему изумлению. В мире, где все принадлежит старикам, молодая внешность не дает социальных преимуществ тому, кто