"А! — подумала Светка, с удовольствием дожевывая второй бутерброд и запивая его еще более смертоносным приторно-сладким кофе со сливками, — один раз живем"!
…Нынешний день не задался еще со вчерашнего вечера. Незапланированно позвонил на работу Сашка и, даже не извинившись, поставил в известность, что у него предстоит презентация до полуночи. То есть, сегодня они — увы! — не увидятся. "Знаешь, дорогая, но и завтра вечером я тоже как-то занят", — нагло проговорил в трубку его слегка вызывающий голос. Так Сашка обычно разговаривает, если он уже немного принял на грудь для храбрости и сообщает не совсем, по его мнению, моральные и нравственные вести. Именно эти самые слова он говорил ей ровно полгода назад, когда охмурил новенькую, едва устроившуюся к ним в офис. Вернулся через месяц, с цветами и печальной улыбкой — очаровательная пассия его обчистила. Обобрала до нитки и ушла к более продвинутому коллеге. Светка пожалела бойфренда. Вспомнила прошлые Сашкины заслуги, обогрела, приютила, кормила, пока он трудился на благо собственного кошелька. Дура! Знала же, что жалость унизительна и для жалеемого и для жалельщика. Унижает это чувство человека, сначала опускает до состояния младенца-несмышленыша, которого нужно обихаживать, и он привыкает к снисходительности со стороны окружающих, а затем постепенно делается циником и непроходимым эгоистом. И она своей глупой жалостью сделала именно то, чего не желала. А теперь вот, пожалуйста, получай по заслугам, "дорогая"!
Так она размышляла, слепо целясь пальцем по кнопкам теле-пульта, а на экране бормотали, пели, ахали и стонали, опять-таки вредно фоня и мешая процессу пищеварения.
Она поколебалась несколько секунд, затем протянула руку в маленьком пространстве маленькой кухоньки и убрала тостер в шкаф под рабочим столом. Потом с сожалением оглядела оставшиеся на тарелке крошки от роскошного пиршества, со вздохом сгрудила посуду в раковину и туда же отправила сковороду с безобразно слипшимися комьями неудачной яичницы. Пора было краситься на работу. Привычными жестами, поднадоевшей косметикой делать обыкновенное будничное лицо. И никто не мог предвидеть, что это самое последнее будничное утро в ее вполне отлаженной и безопасной жизни.
Глава вторая,
в которой встречаются Посланец и Искатель
За рюмкой чая с Францем Кафкой
Мы посидели как-то раз.
На улице собачьи гавки.
У Кафки все слезился глаз…
По-моему, слезился правый,
Тот, что затек под "фонарем".
Я, отыскав его в канаве,
Зачем-то притащила в дом —
На чай с печеньями… Жалея…
Его, в страдальческий излом