Я пожал протянутую руку, - Спасибо, Иосиф.
Сталин повернулся к Дзержинскому, - Феликс Эдмундович, ты очень нам нужен. Без тебя и твоей помощи мы не справимся. Если проиграем, то товарища Троцкого можно будет расстрелять, - при этом он покосился на меня, совсем по-ленински прищурившись. Я смотрел на него спокойно. Иосиф Виссарионович хмыкнул и добавил, уже глядя на Дзержинского. - Вместе с товарищем Сталиным. Что скажешь?
Дзержинский в это время переводил взгляд с одного на другого и думал, что эти грузин и еврей, на самом деле, оба русские и оба сумасшедшие. Наконец он принял решение.
Товарищ Яцек встал и заявил.
- Я согласен. Оба вы сумасшедшие русские. Что остается несчастному одинокому поляку? – он пожал плечами.
- Ничего не остается. Только становиться русским, - ответил Сталин. Он повернулся ко мне, - Нет, ну ни хрена себе, ты, Лев, «договорился».
Через полминуты мы уже смеялись в голос. Все трое. Напряжение разговора требовало выхода.
Следующие два часа мы разрабатывали общий план. Кричали, ругались друг с другом и тут же мирились, но были уверены в успехе. Я смог заразить своей идеей соратников.
Потом Дзержинский уехал осуществлять план по захвату вражеского телеграфа и уничтожению мятежных военспецов.
План был назван мною «Бантик». По аналогии с лентой.
На вопрос, почему именно «Бантик», я туманно ответил, - А чтобы никто не догадался.
После того как Железный Феликс уехал мы с Иосифом Виссарионовичем продолжили обсуждать положение до начала назначенного заседания.
Когда Глазман, сообщил, что приглашенные на совещание товарищи, собрались и ждут, мы встали и начали собираться на выход. Глазман ждал нас.
- Миша, скажи там, что сейчас будем, - я выпроводил секретаря и после этого обратился к Сталину. - Хотел поблагодарить тебя, Иосиф Виссарионович, за добрые слова обо мне, написанные тобой в «Правде». Я про статью в ноябрьском номере. Хорошая получилась статья. И вообще, спасибо тебе за поддержку.
- Пожалуйста, Лев Давидович, - ответил Сталин и, на мгновение, задумавшись, добавил. - Ты можешь называть меня Коба, батоно.
Была уже глубокая ночь, когда мы снова собрались. Вместе написали депешу Ленину.
Я диктовал, а Дзержинский записывал. Потом Сталин зашифровал все своим личным шифром. Ответ пришел очень быстро.
9 декабря 1918 года.
Депеша.
Все шифром.
Пермь.
Троцкому, Сталину, Дзержинскому.
Согласен. Действуйте.
Окажу любую мыслимую помощь.
Троцкий отвечает головой.
Шифровальщик под домашним арестом и усиленной охраной.
В. Ульянов (Ленин)