Солнце уже зашло, на землю опустились сумерки. На бывшей тренировочной площадке зажгли костры, отбрасывавшие трепещущие отсветы на лежащие в ряд тела. Исколотые стрелами и порубленные мечами, они лежали плечом к плечу, орошая желтую пыль, пропитанную их потом, натекшей из многочисленных ран кровью. Восемьдесят четыре безмолвных, бездыханных тела. Восемьдесят четыре жизни, прерванные на взлете. Восемьдесят четыре… и это только за первый день.
Рустам шел вдоль этого длинного страшного ряда и, останавливаясь у каждого тела, смотрел до тех пор, пока не узнавал. Шепотом произносил имя, тихо благодарил или просил прощения, сам не зная за что, и шел дальше, вбивая в память обезображенные смертью лица. У некоторых тел он стоял дольше, чем у других, подрагивающей ладонью закрывал распахнутые безжизненные глаза и пожимал похолодевшие руки, благодаря за то, что не прогнулись, не сломались, не побежали.
Молодые и не слишком, крестьяне и горожане, арбалетчики и копейщики. Еще утром они были живы — разговаривали, смеялись, радовались жизни и боялись смерти. Да, они боялись смерти, как и положено бояться ее нормальным, здоровым людям. Боялись, но не дрогнули. Остались на своих местах и делали свое дело до тех пор, пока смерть за ними не пришла. Так просто и так сложно одновременно. Но из этого и складываются победы…
— Черт! Вот черт! — сказал Гарт, наблюдая за Рустамом.
— Что он делает? — шепотом спросил Дайлин.
— Гробит себя, вот что он делает, — выпалил Гарт, не отрывая взгляда от своего друга и командира. — Взваливает на себя ношу, которую ему не поднять.
— Так давай помешаем, — предложил обеспокоенный его словами Дайлин.
— Нельзя ему сейчас мешать, — мотнул головой Гарт, — да и поздно. Он ее уже на себя взвалил. И сделал это давно, еще в том гребаном лесу, в той богом проклятой деревне. Черт! Вот же черт! — сокрушенно ударил он кулаком по ладони. — Это моя вина, я должен был уследить, я должен был вовремя все понять и помочь. Черт!
— Я не понимаю… — взволнованно произнес Дайлин.
Гарт тяжело вздохнул и посмотрел на него:
— В боевой обстановке, когда где-то близко постоянно ходит кругами смерть, надо уметь забывать. Забывать лица тех, кто был с тобой рядом и кого смерть уже забрала. И в особенности это должен уметь тот, кому предстоит вести людей за собой на свидание с этой костлявой старухой. Забывать лица — вот в чем секрет, сбросить с сердца груз и забыть. Иначе рано или поздно этот груз сломает тебе шею или вывернет мозги наизнанку.
В глазах Дайлина появилось понимание:
— А Рустам…