Незнакомцы увидели ствол ружья и замерли.
Затем вперед вышла девушка, хорошенькая, с ямочками на щеках, именно о такой Григорий мечтал одинокими ночами.
— Меня зовут Анжела, — представилась красавица и провозгласила: — Мы пришли с миром!
— А я Гриша, — неохотно представился Робинзон. — Что вам леса мало? Зачем пожаловали?
Тут на подмогу Анжеле пришел тощий, рыжеватый, лопоухий мужчина:
— Мы — съемочная бригада телепрограмму “Очевидное — Невероятное”. Снимаем передачу о беглецах из большой жизни.
— Это у вас-то большая жизнь? — не опуская ружья, усмехнулся Григорий. — До только здесь, среди зверья и птиц, и можно дышать по-настоящему.
— Совершенно с вами согласна! — подхватила Анжела. — Таких, как вы, мы не осуждаем, а поддерживаем!
Григорий опустил ружье и распахнул дверь.
4.
И вот Григорий кормит съемочную группу соусом из тетерева, солеными лисичками, вяленными окуньками, да диким медом.
А телевизионщики достали из загашника отличную водку и колбасу сервелат, твердую, как черенок лопаты.
Принялись кушать, выпивать.
Ух и разговорился же Гриша!
В Москве ему опротивели люди, а за несколько месяцев истосковался.
Рассказал всё! И про нищенскую зарплату младшего научного сотрудника. И про гулящую жену. Показал фотографии деток. Помянул недобрым словом ментора-тестя.
Грише сочувствовали и попутно его снимали.
В конце вечера Анжелика спросила:
— Гриша, можно я вас постригу? Очень уж у вас разбойничий вид.
— А чего там?! Стригите! — покраснел от радости Григорий.
…Ночью Анжела пришла к Григорию.
Ох, и воспрял же парняга!
Жизнь затворника одарила его недюжинной мужской силой и фантазией Казановы.
— Гриша, вы — чудо! — постанывая, то и дело повторяла Анжелика. — Против вас москвичи — тьфу — ничто!
Утром съемочная команда отсняла в самых выигрышных ракурсах, как Гриша грибы собирает, как тетеревов без промаха бьет, как зубастых окуней из речки таскает.
— Спасибо, Григорий Алексеевич, — благодарили его все вечером. — Так оттянулись, как никогда не оттягивались.
Анжелика подошла к Грише наедине, когда тот свернул по малой нужде, обняла его и спросила:
— Хочешь, я с тобой останусь?! Навсегда-навсегда!
Григорий помрачнел, да и малую нужду побыстрее справить хотелось:
— Нет, Анжела, не хочу! Не для это я в лес скрылся!
Анжела, как от удара, вскрикнула и побежала к своим.
На следующий день, оставив мешок консервов и десять бутылок водки, съемочная группа уехала восвояси.
Смутили они, стервецы, Гришкину душу.
Запил он, на охоту-рыбалку не ходит, и так жратвы полно.
“Зря Анжелу не оставил, — думал он в минуты горького похмелья. — Воды некому подать. Вот и живи один, как сыч болотный!