Извел сонатами Моцарта соседский мальчик-скрипач. Вундеркинд, мать его за ногу!
Замучил поучительными речами тесть, мол, сорок лет, Гришка, а кроме сопливых пацанов, да жены Варварки, гуляющей “налево”, ничего не нажил.
— А вы что, Семен Семенович, нажили? — как-то не выдержал Гриша.
— Автомобиль “Москвич” имеется, — степенно ответил тесть. — Дача в Сосновке. — Поцокал языком. — Только вот крышу надо перекрыть…
— А!.. — устало махнул рукой Гриша.
— Ты ручонками-то не маши! — взвился тесть. — На свою поганую зарплату ты только вошь на аркане можешь в дом привести.
…Гриша решил бежать.
В глушь. В медвежий угол. Там хорошо! Морды гомо сапиенсов за березками не маячат. Благодать!
Собрал Григорий вещички.
Носочки взял теплые, шерстяные. Солдатский плащ. Тулуп из овчины. Пусть тулупу сто лет и он с драными подмышками. Пусть! Подмышки и зашить можно.
Взял Гриша десять кило перловки, ружьецо двуствольное, да рыбацкие снасти.
Погода стояла хорошая, как и положено в августе, самое время перебираться в лес.
2.
За город доехал на грузовиках-попутках.
Расплачивался анекдотами, да рассказами о своей горестной жизни. От шоссе Григорий пару деньков шел в глубь чащобы.
Набрал целый куль белых грибов.
Поначалу и лисички с рыжиками собирал.
Потом — выкинул.
Здесь этого добра навалом.
За недельку Гриша построил себе замечательную хижину.
Щели между бревен замазал голубой глиной. Добыл ее из речушки, весело журчащей в овраге.
Теплая получилась хижинка! Красивая на загляденье!
Крышу Григорий пехотной палаткой укрыл и — ничего, в самый злой ливень не протекала.
Наловил Гриша полосатых окуньков, подстрелил двух жирных тетеревов, наварил каш да супов, кушает и изумляется: “И чего я в Москве делал? Целых сорок лет! Вот дурак-то!”
Однажды захотел читать до ломоты в черепе. Порылся в глубоких карманах тулупа. Обнаружил обрывок неизвестной газеты. Вчитался и плюнул. Экая гадость! Только для подтирки и растопки костра годится.
Как-то, когда бушевал дождь, и под напором ветра скрипели сосны, Грише стало мечтаться о женщине. Хорошенькой. Хохотушке. С ямочками на щеках.
Но потом Григорий вспомнил жену-изменницу, свою мать, которая в школьные годы била его учебником по голове. Вспомнил… Да, что там!..
Гриша враз успокоился и сладко уснул.
3.
В одно хмурое октябрьское утро Григорий проснулся от шума вертолетных лопастей.
Винтокрылая машина зависла над стоянкой московского Робинзона.
Потом вертолет смахнуло в сторону и все затихло.
Через пару часов у стоянки затрещал валежник.
Гриша, как средневековый рыцарь стал к амбразуре окна, взвел курки двустволки и решил отстреливаться до последнего.