Развесил в сетях объявы и стал ждать рыбку покрупнее.
Клюнуло на третий день. Софочка, 22 года, брюнетка с синими глазами и жарким ртом.
Договорились встретиться на Страстном бульваре, у памятника самого сексуального поэта, Пушкина.
3.
В жизни, не то что на фотке, Софочка оказалась на удивление страховидной. Ножки тонкие и кривоватые. Грудей почти нет. В бирюзовых, подкрашенных глазах, застыл испуг.
Но Семену было не до выбора. Его просто разрывало от похоти. Ничего, и такая сгодится.
Гуляли по Страстному, пересекли Тверскую, спустились к Патриаршим прудам.
Там, на скамеечке под молодо зеленеющей липой, Сеня кинулся целовать Софию.
Он не ошибся!
Такого феноменально пылкого существа он еще не встречал. Сонечка просто змеей извивалась в его руках. А когда он погладил ее лоно, судорога оргазма сотрясла деваху.
— Пойдем куда-нибудь, — с помутневшим взором попросила Соня. — В подъезд, что ли…
Они прошли арку, там нырнули в огромный подъезд, там Сонечка принялась ласкать его естество ртом.
Сперма хлестала из него, как из шланга.
— Поехали к тебе, — сказала София. — Хочу тебя по-настоящему.
4.
Соня совершенно перевернула его уныло размеренную жизнь.
Если раньше он сексуально резвился только у компьютера, то теперь он заметил реальных женщин. И они ему дико понравились.
Сеня стал завсегдатаем чатов знакомств, там он договаривался о встречах на вечер.
Какие фифы только не перебывали у него в гостях! Зоя, Ирочка, Мила, Лаура, Таня, Алсу, Наташка, Лёся… И со всеми дамочками у него феерический секс. Наконец-то, в свои 43 года, Сеня почувствовал себя брутальным мачо.
И со страшненькой Софочкой он не завязывал. Она его заводила с полуоборота.
Иногда прикалывались. Сонечка пряталась в шкафу и наблюдала сквозь щелочку за Сениными оргиями. Потом обстоятельно комментировала мужские подвиги.
А свои высокоморальные статьи для глянца Сеня стал писать еще блистательней. Появился живой материал. Не надо напрягать воображение.
Клеймя совокупляющихся людей, Семён Жаркий представлял свою Сонечку, Наталку, Алсу, Марию, Лёсю…
Однажды к Сене в кабинет зашел сам главред, Петр Лисицын.
— Странные ты опусы пишешь, — смущенно заметил он.
— Плохо пишу?
— Замечательно! Только после них хочется не в монахи идти, а в публичный дом. Кстати, ты не подсобишь на Тверской снять путану?
5.
И Сеня стал теперь гулять во всю Ивановскую со своим главредом, Петром Лисицыным.
Семен с барского плеча сбросил ему всю клиентуру. С Софочкой они спали на пару, девушке это нравилось.
— Слушай, братан, — после одного крутого загула сказал Лисицын, — тебе не кажется, что наш глянец морально устарел? Нравственность и прочая лабуда выходят из моды. Что, если нам загнуть поганку?