Капсула 11. В ГОСТЯХ У МАХНО
1.
Жизнь Семена Глушко пошла под откос.
Задумался он о смысле бытия и погиб.
Стал пить “горькую”, ушел от жены, уволился с работы.
Более всего опротивела Москва.
Собрал он кой-какие вещички, консервы, взял охотничий нож, да и двинул пешедралом в неизвестном направлении, вон из столицы.
Шел неделю, консервы кончились, питался лишь рыбой, пойманной в окрестных водоемах.
Один раз, удивляясь себе, вздохнул о жене и детях, да о теплой и довольно-таки сытой московской квартире.
Но потом, как вспомнил о “черном” пьянстве, о тошном ощущении полной бессмысленности бытия, так пожевал пескарика и побрел дальше.
Как-то, измотавшись, как собака, в безлюдном мелколесье, он увидел на берегу круто изогнутой речки жилые домики, веселый дымок из труб.
Семен прибавил шагу.
На входе в село поразил плакат с длинноволосым мужиком в черных очках.
“Местное, верно, начальство!” — подумал Семен.
Поселение обрадовало ухоженностью и явным изобилием.
Под ногами прыгали куры-утки, у плетней гоготали гуси, в черных лужах похрюкивали кабаны и свиноматки, а на подоконниках красовались горшочки с фиалками, да гладиолусами.
Поперек же самой широкой улицы трещал на ветру плакат: “Да здравствует, батька Махно!”
“Что за бред?!” — опешил Семен. Из школьного курса он знал, что отчаянный анархист отошел в мир иной больше полувека назад.
Семен постучал в окно небольшого, но очень симпатичного дома, с резными наличниками и жирным котом на воротах.
Из форточки выглянула рыжая баба, шмыгнула курносым носом:
— Чего надо?
— Переночевать бы.
— Нечего спрашивать!
— Нельзя, значит?
— Как это нельзя? У нас все можно! Анархия, мил человек!
Через мгновение бабища распахнула перед странником дверь. Семен проглотил слюну от запаха наваристых, мясных щей.
— Садись, браточек, к столу! — баба с симпатией смотрела на Семена. — Кушать будем. — И добавила: — Глашей меня зовут.
Сеня не заставил себя упрашивать, и навернул пять тарелок обалденно вкусных щей. Откушал бутербродов с розовым салом. Выпил забористой горилки.
— Сам-то откуда? — спросила Глаша.
— Из Москвы.
— Издали… И что, живут там люди?
— Живут. И неплохо.
— Хуже нас!
— Почему же хуже?
— Чудак! — покраснела от изумления Глаша. — У нас вольница! А у вас что? Каторга!
— Это правда, — пригорюнился Семен, вспомнив гибельные мысли в Московской квартире.
— Ну, что? В коечку? — Глаша озорно потерла ладошки.