С отчаяния Анастасия Молочкова кинулась в заморские родные пенаты, в блистательный Лондон.
А там вышел новый Указ лордов и пэров о запрете всяких инфернальных манипуляций. И Настя на брегах Темзы теперь оказалась вне закона. Персона нон-грата. Её чуть не скрутили ищейки с Бейкер-стрит.
Кроликова не выходила несколько дней из дома на брегах мутной Темзы, а потом задумала провернуть грандиозное дело.
Обеспечить себя на всю жизнь!
У нее на примете, еще в Москве, был презамечательный клиент… Миллионер, старик, почти клинический идиот.
4.
Иван Иванович Шелудько, в свои 90 лет, имел самую грандиозную в России коллекцию русских икон. Гениальной кисти Врубеля, Глазунова, Шилова, Рериха и даже древнего самородка Ивана Рублева.
Сам же дедок страдал злой бессонницей, а в редкие минуты дремоты — моченедержанием.
Иван Иванович разочаровался в традиционной медицине, искал экстренную помощь у знахарок и дипломированных колдунов.
Шелудько встретил Настю в голубых мятых кальсонах, в атласной ночной шапочке с золотой кисточкой и расчавканных тапочках.
Но что одежда? Суета! Тлен! Какова квартира?! Квартирища! Огромная, как стадион «Лужники». Из окон видны рубиновые звезды Кремля, президентский въезд в Спасскую башню. А в комнатах с дубовым паркетом — великолепная, царского режима, мебель.
— Страдаю, детка, — утробно закашлялся Иван Иванович. — Уж простите, милочка, завонял всю квартиру.
— Ну, что вы… Пахнет лавандой и слегка ландышем.
— Вашими бы устами… Мочевой пузырь, сволочь, барахлит.
— Это можно поправить.
— Спасите, стрекоза! Я человек щедрый! Да и молод душой!
Настя дала старику ядреную настойку из чёрного кота, сваренного в полнолунную ночь. Поводила по его седому животу верблюжьим хвостом, пошептала африканскую ритуальную молитву из племени людоедов.
— Кудесница, — заблеял обнадеженный дедок, — я впервые почувствовал свой мочевой пузырь. Я его контролирую! Можно я вас поцелую?
Не без отвращения ведьмочка подставила конопатую щеку.
От деда и, правда, воняло. Словно из вольеров «Уголка Дурова».
Пора было переходить к существу дела.
5.
— А где же ваша ошеломительная коллекция икон? О ней вся Москва судачит. Иван Иванович, дорогой, покажите. Уважьте девушку.
— Вам зачем? — вдруг набычился дед, нервозно поправляя свою шапку с кисточкой. — Из праздного любопытства? Корысти ради?
— Что вы! Я просто обожаю иконы. Врубель, Шилов, Рублев — для меня не фамилии. Музыка!
Старик недоверчиво скривил губы и зашаркал разбитыми тапочками по бесконечному коридору.
Нырнули в замшелый чуланчик, Настя ударилась головой о какой-то гулкий таз, к щеке мерзко прилипла жирная паутина.