— Привет, папа.
— Джози-детка.
Она подошла и встала около кровати, положив руку на его предплечье.
— Как ты себя чувствуешь?
— Жить буду.
— Доктор думает, что у тебя частичная амнезия.
Бледно-зеленые отцовские глаза сощурились.
— Чертов наглец.
Джози улыбнулась этим первым проблескам юмора, с тех пор как земля впервые заколебалась под её ногами.
— Надеюсь, ты не говорил ему об этом?
— Я не уверен.
— Ты знаешь, какой сегодня день?
— Нет… — Он поднес руку к голове, прикрыл глаза, пот поблескивал у него над бровью. — Есть пробелы.
— Не волнуйся об этом. Доктор сказал, что, скорее всего, ты все вспомнишь, в конце концов.
— Я полагаю, он думает, что знает это, потому что использовал тот чудной приборчик, чтобы покопаться в моих мозгах.
Так, он уже знает об этом.
— Он просто пытался оценить степень повреждения.
— Ну, если ты так говоришь. — Но было ясно, что отец этому не верил.
Она вздохнула. Девушка предположила, что человека, который считал проявление интереса к своему второму имени грубым вторжением в личную жизнь и который отказывался посещать врача с тех пор, как Джози исполнилось десять, компьютерная томография наверняка не относилась к вещам, входившим в понятие его личной зоны комфорта.[9]
Он открыл глаза и пригвоздил ее взглядом, который использовал для допроса.
— Так что там произошло?
— Ты этого тоже не помнишь?
— Нет, но если это было что-то настолько серьезное, что меня засадили в эту белую тюрьму, то думаю, мне следует об этом знать.
— Был взрыв.
— Где?
— В офисе и твоем тайном убежище, но пламя распространялось слишком быстро, пока я вытаскивала тебя.
— Ты спасла мне жизнь.
Джози пожала плечами.
Он крепко сжал челюсть.
— Я не помню, какой сегодня день недели, и не имею представления, почему кто-то попытался взорвать меня.
Девушка не стала отрицать, что взрыв был спланирован заранее. Хотя инстинкты отца были лучше, чем у нее, все они вопили о том же самом.
— Не волнуйся об этом. Скоро ты опять будешь у руля.
Отец кивнул и сразу вздрогнул, снова поднеся руку к голове.
— Проклятье, так болит.
— Мне жаль.
Следующие два часа стали напряженными для Джози, уклончиво отвечавшей на прощупывающие вопросы персонала реанимации и дежурного офицера, которого вызвали, чтобы тоже попытать счастья, когда врачи сдались. Она отвечала им, что отец неудачно упал.
Все были обеспокоены, так как это не объясняло то состояние, в котором находилась одежда их обоих. Джози отказалась просветить их, давным-давно уяснив, что не бывает ответа лучше, чем увиливание от него, вместо того, чтобы наслаивать одну ложь на другую. В конце концов, пришла медсестра и сказала, что они хотят перевести мистера Маккола из реанимации в отдельную палату под наблюдение.