— Как его имя?
— Сейчас скажу. — Джози сверила номер файла и перешла по перекрестной ссылке в раздел картотеки. — Его зовут Абнер Джонс. И если это не его настоящее имя, то у парня просто начисто отсутствует воображение, когда дело доходит до псевдонимов.
— Твой отец проверяет личные данные стажеров прежде, чем принять в школу?
— Любой профи мог сфальсифицировать свои личные данные и обойти систему так же легко, как это удалось отцу, когда ему потребовалось обеспечить себя поддельными документами.
— Джонса сопровождал кто-нибудь еще?
Джози проверила.
— Система не дает ни одной перекрестной ссылки на личные дела других стажеров, обучавшихся вместе с ним, но их дела — отличная отправная точка, чтобы поискать возможные ниточки.
— Как ты это сделаешь?
— Мы с Хотвайром сравним информацию из их личных дел с контрольными данными и посмотрим, что совпадет. В школу к отцу приезжали со всего мира; порой для возникновения дружбы между двумя стажерами хватало и того, что они прибыли из одной и той же страны.
Девушка вывела на экран полный список мужчин, попавших в тренировочный лагерь одновременно с Джонсом, и пустила его на печать вместе с кратким досье на каждого стажера этой учебной группы. Слава Богу, ее лазерный принтер грабители не тронули. Он, наверно, показался им слишком громоздким, куда больше сравнительно небольшого телевизора, который они умыкнули из гостиной.
Когда принтер закончил свою работу, Джози вручила кипу распечаток Даниэлю, стараясь не смотреть ему в глаза.
— Слушай, может, пока займешься их изучением, а я тут поищу тех, чьими данными мог воспользоваться отец при создании поддельных документов? К тому же за столом в кухне работать с распечатками тебе будет гораздо удобнее.
Да и ей стало бы намного легче, если бы он ушел из комнаты. Ее сердце все еще кровоточило, и пройдет немало времени, прежде чем эти глубокие раны зарубцуются. В том, что она по уши влюбилась в Даниэля, его вины не было, он лишь уступил плотской жажде, но оставаться с ним рядом, в то время как Джози пыталась примириться с этой суровой правдой, было больше того, что она могла вынести.
Даниэль молча поднялся, ненадолго задержавшись возле двери.
— Ты никогда не спрашивала, чем ты пахнешь для меня.
— Нет. Не спрашивала.
Что бы он ответил? Может, для него она пахла сексом или глупостью.
Она сочла эти мысли горькими, но необязательно ошибочными.
Даниэль медлил, будто ждал, что она спросит его, но, так и не дождавшись, сказал:
— Ты пахнешь всем, чем может или должна пахнуть женщина.
С этими словами он вышел, а Джози еще долго и недоверчиво смотрела на опустевший дверной проем.