Она выглядела маленькой, потерянной и несчастной.
Если бы я просто положил руку ей на ладонь, она бы вздохнула с облегчением и все бы немедленно прошло. Но я не мог заставить себя это сделать. Сверкающий холодный интерьер — безликий хром, стекло и керамическая плитка — помог мне остаться равнодушным. Страстные любовники не выбирают подобных мест. С другой стороны, Даитчи с его старинным интерьером, потертыми тканями, косыми взглядами официантов, запахами пищи из кухни и зашифрованными воспоминаниями мог быстро уничтожить мою решительность.
Мы молча ели хрустящую пиццу, слушая разговоры семей, сидящих вокруг.
Наконец она сказала:
— Что ты собираешься делать?
— Я не знаю.
— И ты говоришь, что все кончено?
— Я не знаю.
— Ты хочешь, чтобы я уехала ненадолго?
— Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю.
Ток, ток, ток.
Я не мог даже смотреть на нее.
Когда мы вернулись домой и легли в постели, она, не глядя на меня, попросила:
— Пожалуйста, иди ко мне.
Я выключил свет и в блеске уличного фонаря, проникающего через вентилятор, развязал мои лунгхи и снял с нее верх.
Она начала целовать меня, касаясь языком и зубами, пытаясь вернуть старую магию наших отношений. Я повернулся, подставив лицо. Ее руки двигались, словно она на ощупь вспоминала уроки истории. Я перевернулся на бок и положил руку между ее ног. Там было влажно. Я погладил влажную плоть. Ее бедра двигались. Она отбросила мою руку на вершине наслаждения. Мне было нечего предложить ей взамен. Ее бедра задвигались снова. Я попытался собраться закрыв глаза и сконцентрировавшись. Но никакая концентрация не могла мне помочь пробить головой эту стену. Она внезапно замерла. Никто из нас не шевелился. Я навалился на нее. Она почти не дышала. Я перевернулся. Физз не двигалась. Я видел, что у нее открыты глаза, и она смотрит на изображение галактики, приклеенное к потолку и утратившее свой блеск
— Прости, — сказал я.
Она продолжала молчать.
— Дело не в тебе, — попытался объяснить я. — Проблема во мне.
Она лежала неподвижно и не сказала ни слова.
Я подождал несколько минут из вежливости, затем встал и пошел в ванную. Я взял мыло «Деттол» и смыл все запахи с моего тела.
Когда я вернулся, она не двигалась. Она лежала там с футболкой, собравшейся вокруг груди, подложив руки под голову и глядя на потолок. Свет уличного фонаря скользил по ее животу и исчезал в волосах. Физз боролась с собой, чтобы не разрыдаться; она не собиралась больше унижаться в моем присутствии.
Я не смог придумать, что сказать ей. Я взял свои лунгхи, обвязал их вокруг пояса и ушел в кабинет.