Туман пока не начал рассеиваться. В это время года это всегда происходит очень медленно. Еще два часа — и туман поднимется от подножия долины. Сначала несколько плотных белых хлопковых шариков, невероятно чистых, быстро раздуются до такого размера, что заполнят всю долину. В девять часов он окажется в Биирбхатти и начнет подниматься в наш дом. К половине десятого туман отрежет наш дом от окружающего мира, спрятав от нас даже наши собственные ворота. К этому времени мы будем есть мед и тосты в недостроенном кабинете, решая, чем бы заняться — поиграть в скраббл или почитать.
Мне внезапно стало холодно: я вышел на улицу без шали и намочил ноги росой. Забрезжил свет, и в мире появились первые проблески дня. Когда я обернулся, другая долина — Бхумиадхар (ее склоны были усеяны соснами и дубами) — все еще была темной и неподвижной.
Это было одно из преимуществ нашего дома. Он находился на вершине горы, разделяющей две очень разные долины Два разных мира. Один — зеленый, дикий, молчаливый, холодный и мрачный; другой — цивилизованный скучный, зеленовато-коричневый, теплый и яркий.
Можно было выбирать долину по настроению, но чаще всего мы сидели на краю долины Джеоликоте — более теплой, светлой и спокойной. Когда сидишь здесь на террасе, кажется что гора падает к твоим ногам, открывая вид на долину: извилистые дороги, красные крыши старых бунгало, растущие бетонны» конструкции, далекие придорожные магазинчики, аккурат но покрашенные правительственные сооружения, ползущие машины, персиковые и грушевые деревья, простирающиеся сосны, дубы и серебряные пихты составляли нам компанию и создавали ощущение движения где-то в отдалении.
На другой стороне дома дорога в Алмору, проходящая у границ имения, отделяла нас от долины Бхумиадхар, лишая открывавшийся пейзаж интимности. Вид здесь был темным и полным секретов. Толстые дубы и сосны закрывали дорогу к подножию долины; немногочисленные дома и террасы тесно обступили ее и были почти не видны из дома. Дорога шла из самого сердца долины, поэтому иногда на ней встречались дикие животные, в особенности пантеры.
Этот вид наполняет меня невероятной меланхолией песен Мохаммада Рафи. Все было бы превосходно, если бы запись саундтрека не была так испорчена: каждый раз, как вы начинали погружаться в соблазнительную темноту долины, ревущий грузовик закрывал вид и портил настроение. Порой, когда дождь только что закончился, туман был похож на отдельные хлопья из пуха, а вечернее солнце освещало все под определенным углом, долина Бхумиадхар становилась красивей долины Джеоликоте. Но это бывало очень редко.