Я понимала, что парня просто гложет любопытство, фотоателье находилось не в престижном районе, работы было явно мало: сколько раз я уже заходила, а еще ни разу не заставала ни одного посетителя. Ладно, удовлетворим его потребность в общении. Я накуксилась, выдавила из себя скупую слезу и плаксивым голоском объяснила:
– Да люблю я его, гада, люблю! С детского садика. Как влюбилась еще тогда, так и жить без него не могу. А он, как все мужики, внешнюю красоту видит, а внутреннюю – фигушки. Видишь, пришлось даже с его женой подружиться, в доверие втереться. Как я его только не соблазняла! Сколько раз подходящие ситуации возникали! А он даже смотреть на меня не хочет.
– Да плюнь ты на него, – проявил неожиданное сочувствие парень, – смотри, сколько мужиков вокруг ходит, это твой такой упертый, а другие податливее будут. Вот я, например, с тобой бы лег, – добавил он после непродолжительной паузы и поднял голову от осознания собственного благородства. – Ты смотри, обращайся, если что.
– Обращусь, – всхлипнула я, – только альбом ты мне все равно сделай. Посмотрю, помечтаю, может, и перегорит. Это вы издалека все милые, а в браке, говорят, каждый первый – гад.
– Сделаю, – согласился он, – идем, надо тебя в разных ракурсах нащелкать. Не могу же я на всех снимках одну физиономию ставить. Только учти, я не профессионал, человек знающий сразу поймет, что перед ним фотомонтаж.
– Ничего, – согласилась я, – это же только для меня. Только ты все равно постарайся, я не хочу на фотках с вывернутой шеей стоять. И прическу ее оставь.
– Зачем? У тебя светлые прямые волосы, это гораздо красивее, чем ее темные.
– Хочу.
Мастер в течение суток отцифровал семейную хронику и с помощью фотошопа заменил лицо Ирины на мою непрезентабельную мордашку. Старый альбом я положила на место, а новый, почти полностью его дублирующий, спрятала до наступления нужного момента.
Кроме того, я произвела еще ряд манипуляций с некоторыми предметами, принадлежащими Ирине. Все это время я была предельно ласкова и предупредительна с Сергеем. Моей целью было поселить в его душе покой и приручить к своей персоне. Он должен был привыкнуть, что дома его ждет тихая, незаметная, совершенно безопасная и очень удобная домработница, которая к тому же платит за счастье делать ему бутерброды по утрам и закидывать в стиральную машинку его несвежие шмотки.
Позволив ему пару дней понежиться в лучах тихого благополучия, я подкинула ему первую наживку.
– Сегодня как ты просил, – плюхнула я на стол тарелку с капустными листьями. – Сама наломала.