Аелла шагнул к ней так резко, что она от неожиданности вздрогнула.
— Латиса…
Лицо тайта потемнело и только глаза были огромные… спокойные.
— Есть границы, которые нельзя переходить, — непонятно о чем сказал Аелла. То ли о воровстве Шалье, то ли… о ее поведении.
— Я вас не понимаю.
— Думаю, Латиса, мы с вами добиваемся одного и того же. Добиваемся по собственному желанию. А значит, должны идти одной дорогой. Где сейчас Шалье? Дома?
— Я ничего не знаю, — Латиса перевела взгляд на хранителей порядка, каменными статуями застывшими позади Аеллы. Осмотрела их экраны, на миг показалось, что в них мелькнуло что-то угрожающее. Понимая, что этого делать нельзя, резко прищурилась. Аелла молча ее разглядывал и Латиса так же молча и упрямо пережидала его взгляд.
Ничего не скажу, повторила мысленно. Попробуйте-ка заставить… женщину.
— Мне жаль, что мы друг друга не поняли. Но… Вы еще ко мне придете… сами.
Вскоре чужие катера уже беззвучно поднялись и резко ушли к горизонту. Вот это скорость! Если б она знала, где можно… присвоить похожий катер, тут же этим бы делом занялась.
Следя за изящным скольжением легких машин, Латиса переваривала последнее замечание Старшего и только сейчас поняла, что Аеллу следует внести в расчерченный на листах блокнота план, причем в ту часть, которая может оказаться самой полезной.
С первой трудность Шалье столкнулся, как только Гууар приблизился к родному поселению.
Этот момент он запомнил так четко, что мог бы по памяти написать подробную картину, вплоть до оттенка костяных копий, направленных на Гууара и ощерившихся акульими зубами держателей этих самый копий.
Спасла его подопечного только вспышка фантомного пламени, вырвавшаяся из-за плечного ранца.
— Ты умер! — грозно пророкотал вождь.
— Раан дал мне вторую жизнь и пришел вместе со мной, — спокойно ответил Гууар. Шалье мысленно восхитился такой безупречной выдержкой. Еще вопрос, насколько уверенно смог бы он вести себя сам в такой ситуации. Ярицы ошарашено замерли.
— Раан принес вам мир, — невозмутимо добавил Гууар.
И спокойно двинулся дальше, чуть ли не задевая прислоненные к горлу лезвия.
Ярицы никак не могли решить, что же с ним делать. Тогда Гууар потребовал выстроить ему хижину и воодушевленные хоть каким-то выходом соплеменники коллективно принялись за работу. Лини выглянула один раз и скрылась в доме синекожего. Гууар ее не заметил. Вплотную пройдя мимо статуи богини, даже на нее не посмотрел, чем вызвал у остальных почти благоговейный страх.
Три дня самые старые и влиятельные особи племени слушали сказания Гууара и после совещались, пытаясь прийти к какому-то решению. Даже когда наступала ночь, Шалье сторожил спящего Гууара, боясь, что его тихо убьют во сне. Редкие передышки он спал прямо в комнате, в разложенном кресле, чтобы в случае сигнала, подданного Гууаром, успеть что-нибудь предпринять. Среди самодельных амулетов, которыми был увешан его подопечный, имелся один, двукратно сжатый в нужных местах включающий в синей комнате сирену. Хотя Шалье итак не собирался покидать свою нору. Раньше он выходил, чтобы отвлечься и не уплыть в стекляшку окончательно, чтобы вспомнить о своей принадлежности к другому миру, пусть даже причинившему столько боли. Теперь он не выходил, чтобы не узнать, как поступила Латиса. После посещения пещер, в которых она окончательно избавилась от мертвой, больше ничего не мешало ей жить, значит и рядом не удерживало, а такие как Карасан с удовольствием воспользуются моментом и предложат все, чего не мог предложить он сам. Зря, кстати, он Карасана недооценивал, кто ищет — всегда найдет. Вот и у него, наконец, появился шанс ударить очень больно.