Антуан перевел взгляд на мать. Столько печали и кротости было в ее поблекшем лице, что оно казалось красивым, и он тотчас же подумал, наивно растроганный: "Ну что ж!.. Надо только взяться за дело... А хорошие результаты всегда возможны!"
- Пройдите, пожалуйста, в кабинет, сударыня!
Он сочувственно улыбался. Ему хотелось еще на пороге подать этой бедной женщине милостыню - подбодрить ее. Он слышал за собой тяжелое дыхание учителя и, терпеливо придерживая поднятую портьеру, смотрел, как приближаются к нему мать с ребенком. Душа его сияла. "Какое чудесное ремесло, черт возьми, какое чудесное ремесло!" - повторял он себе.
X. Служанки г-на Тибо
До самого вечера одни клиенты сменялись другими, а Антуан не замечал ни времени, ни усталости, и каждый раз, когда он открывал дверь в приемную, энергия и бодрость возвращались к нему безо всяких усилий с его стороны. Проводив последнюю клиентку, красивую молодую женщину, державшую на руках цветущего младенца, которому, как опасался Антуан, угрожала почти полная слепота, он был совершенно ошеломлен, когда заметил, что уже восемь часов. "Сейчас уже слишком поздно идти к этому мальчугану с нарывом, - подумал он. - Заеду на улицу Вернейль по дороге к Эке..."
Он вернулся в кабинет, открыл окно, чтобы проветрить комнату, и подошел к низенькому столику, где грудою лежали книги, - надо было выбрать что-нибудь для чтения во время обеда. "Кстати, - подумал он, - я ведь хотел просмотреть кое-что относящееся к случаю с маленьким Эрнстом". Он быстро перелистал номера "Нейрологического журнала" за прошлые годы, разыскивая знаменитую дискуссию 1908 года об афазии91. "Этот малыш - совершенно типичный случай, - подумал он. - Надо будет поговорить о нем с Трейяром".
Он весело улыбнулся, подумав о Трейяре и его легендарных странностях. Ему вспомнился год, проведенный им в качестве ассистента в клинике этого невропатолога. "Как это я, черт возьми, занялся такими вещами? - спрашивал он самого себя. - Надо полагать, что эти вопросы меня давно уже интересуют... Кто знает, не лучше ли мне было посвятить себя изучению нервных и душевных болезней? Эта область так малоисследована". И внезапно перед ним встал образ Рашели. Чем вызвана была такая странная ассоциация? Рашель, не обладавшая никаким медицинским и вообще научным образованием, проявляла, правда, определенный вкус к психологическим проблемам; она, несомненно, и способствовала тому, что в нем развился такой живой интерес к людям. Впрочем, - сколько раз уже подмечал он это? - непродолжительное общение с Рашелью вообще изменило его в очень и очень многих отношениях.