Алекс смутился оттого, что испанский у него был слабоват, но таможеннику, видимо, просто приятно было увидеть, что его родной язык понимают, поэтому он согласно кивнул:
— Лететь долго, а фильмов я уже насмотрелся. Так коротать время куда лучше.
Офицер подал ему квитанцию на ручку и кивком велел проходить. Весь инцидент был сущим пустяком, но его странная задушевность тронула Алекса, и он вдруг осознал, что до сих пор не взглянул, что это за книга, а ведь именно благодаря ей возникло то мимолетное единение. Он даже толком не поинтересовался, о чем она. И вправду, extraordinario…
Он все еще раздумывал над случаем с ручкой и книгой, как вдруг его внимание привлек голос стюардессы, обращавшейся к пассажирам на родном английском. От усталости Алекса начинало знобить. Чтобы справиться с дрожью, он достал одеяло и впервые взглянул на заглавие, просвечивавшее сквозь светлый пакет. Эту книжку сразу после окончания конференции — когда он собирался ненадолго съездить в Джерси — всучила ему благожелательная докторша с отчетливым южноамериканским выговором. «Надеюсь, она наделит вас проницательностью в безумных поисках разницы между духовностью и реальностью. Счастливо вам добраться до дома и — buena suerte»[21]. Она дружески потрепала его по плечу и ретировалась, а Алекс, уже сидя в машине, сунул книжку вместе с пакетом в карман пальто. Распрощавшись, он захлопнул дверцу и тут же позабыл о подарке. Теперь, с комфортом расположившись в уютном кресле, он наконец впервые раскрыл «Сто лет одиночества».
«Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер, когда отец взял его с собой посмотреть на лед»[22]. Вот это да! Первыестрочки сразу взволновали воображение. Алексу казалось, что голос автора звучит прямо у него в ушах,— такова была мощь таланта Габриэля Гарсиа Маркеса. Сам он никогда бы даже не подумал покупать эту книгу. Что за счастливая случайность! Делать было все равно нечего, и он принялся за чтение.
Когда самолет набрал высоту, стюардесса, разносившая напитки и предлагавшая меню, доброжелательно улыбнулась Алексу:
— Ваша авторучка у меня, доктор Стаффорд. Вы не забываете о традиционных ценностях! В наше время почти не осталось тех, кто умеет писать как следует.— Стюардесса рассмеялась, показывая прелестные белые зубки.— Я отдам ее вам, как только прибудем в Хитроу, сразу после посадки.— Она услужливо налила ему шампанского.— Все же поразительно, как это они согласились выполнить вашу просьбу. Вероятно, все дело в вашей английской невозмутимости.