Смущенно поведал он об этом Ли По, который по совместительству был еще и сватом в деревне Угецу. Сказитель в восторге закатил глаза. Он тут же побрел вперевалку за необходимой информацией и вскоре вернулся.
— У моего господина очень разумный выбор. Рабыня, на которой он изволил остановить свой божественный взгляд, известна как Вашти, дочь Хари Босе, самогонщика. Она — седьмой ребенок в семье, и поэтому вряд ли следует ожидать с нее хорошего приданого (я запрошу пятнадцать сорокалитровых бочонков самогона, но соглашусь и на семь), однако всей деревне известно, что она искусна в ремеслах и очень работящая как в поле, так и дома. Боюсь, что у нее характерная для индусов привычка все время хныкать и горестно сокрушаться по всяческой причине, но дюжина — и не больше — хороших взбучек заставит ее сохранить эту привычку для подобающих случаев — таких, как например, посещение матери или сестер.
Вот так, в полном соответствии с мудрыми обычаями деревни Угецу, Вашти в тот же вечер перешла в хижину, которую Ройланд делил с Ли По, а китаец отправился спать к своим закадычным дружкам, искренне удивляясь странному распоряжению своего господина. Он униженно молил Ройланда о том, чтобы тот разрешил ему остаться, поясняя свою просьбу тем, что в хижине будет совершенно темно, и поэтому любые ссылки на отсутствие уединения являются по самой меньшей мере ничем не оправданной блажью.
Однако Ройланд был неумолим, и поскольку Ли По по сути в общем-то не возражал, то сразу же повиновался.
Это была удивительная и странная ночь, за время которой Ройланд познал все, что касалось главного индийского национального развлечения и наиболее развитого вида искусства. Вашти, даже если и считала его слабоватым по части теории, в общем-то не жаловалась. Совсем напротив, ибо когда Ройланд проснулся, то обнаружил, что она то и дело что-то непонятное делает с его ногами.
— Еще? — недоверчиво подумал он. — Ногами?
Вслух же робко попытался выяснить смысл ее манипуляций.
— Поклоняюсь большому пальцу ноги моего повелителя — будущего мужа, покорно ответила она. — Я — женщина набожная, и чту обычаи старины.
Она намазала его большой палец красной краской и обратилась к нему с молитвой, после чего приготовила завтрак — острый овощной салат, оказавшийся очень вкусным. Пока он ел, она молча глядела на него, затем скромно облизала миску с его объедками. Затем дала ему одежду, которую перестирала, пока он спал, и, умыв его, помогла одеться. Ройланд подумал недоверчиво: «Невероятно! Наверное, это для видимости, чтобы набить себе цену перед женитьбой». Однако тут же увидел, как она без всякого промедления, сразу же после того, как одела его, стала полировать его деревянные грабли. В этот день, работая в поле, он окольными путями стал расспрашивать других жителей деревни и узнал, что она будет ему служить точно так же всю оставшуюся жизнь после свадьбы. Если же женщина обленится, то ему следует поколотить ее, но такое может произойти не более одного-двух раз в год. Здесь у нас, в деревне Угецу, девушки очень хорошо воспитаны.