— Да, о вас. Он убрал мою руку, легонько сжал ее и сказал: «Пойдемте искать Люси». В этот момент я почувствовала, что ненавижу вас. — София сердито посмотрела на Люси, а потом перевела взгляд на полупустой графин с вином, стоявший на столе. — Вы собираетесь в одиночку выпить все вино? Знаете, если бы вы поделились со мной кларетом, моя ненависть к вам наверняка поутихла бы.
Люси улыбнулась. Ей не было никакого дела до чувств Софии Хатауэй. Главное, что Тоби вспомнил о ней, произнес ее имя. Она налила бокал вина и протянула его Софии.
София медленно осушила бокал и потребовала, чтобы Люси наполнила его вновь.
— Вы выпили больше, чем я. Это несправедливо, — заявила она в ответ на удивленный взгляд Люси.
Люси снова налила ей кларета. Мысли у нее путались. Тоби не испытывал страсти к Софии. А Софии нужен был не Тоби, а Жерве… Значит, Тоби ниспослан Люси свыше в ответ на ее горячие мольбы. Небеса смилостивились над ней, и с ее стороны было бы большим упущением не воспользоваться этим. Ведь София любит своего художника, а вовсе не Тоби.
— О, Жерве, — простонала София, поднося бокал к губам. — Если бы я могла… Но это невозможно. Мы живем в разных мирах.
— Вы не правы. Нужно только захотеть. Вы должны написать ему.
Люси отодвинула поднос с ужином и достала из ящика письменного стола лист бумаги и перо.
— Вы хотите, чтобы я написала Жерве? Что за нелепая идея! Я не могу этого сделать.
— Почему? — спросила Люси, доставая бутылочку с чернилами.
— Не знаю… Все это как-то странно… Мне никогда не приходило в голову… — пробормотала София. — Но я согласна. Надо написать ему.
— Конечно! Садитесь за стол.
София покачала головой:
— Нет, я хочу, чтобы письмо было написано вашей рукой. Моя будет слишком дрожать.
— Хорошо, — с готовностью согласилась Люси и обмакнула перо в чернила. — Как вы начнете письмо?
— Mon cher petit lapin,[2] — продиктовала София.
— К сожалению, я могу писать только по-английски. Мой французский сильно хромает, — прервала ее Люси.
— Хорошо. — София вздохнула. — Пишите: «Дорогой зайчик».
Люси бросила на нее изумленный взгляд.
— Вы шутите?
— Нисколько.
— Зайчик — это не совсем уместно… Что-то прыгающее и с хвостиком. Мне кажется, мужчинам не нравится, когда их называют именами… пушистых зверьков. Может быть, лучше начать письмо просто: «Дорогой Жерве»?
— Но я всегда называла его зайчиком! Если он получит письмо, написанное на английском языке чужим почерком, да еще с непривычным обращением, то решит, что его писала не я.
Люси пожала плечами.
— Дорогой… зайчик… — медленно произнесла она, выводя слова на бумаге. — Что дальше?