— Джорджина! — ринувшись ко мне, завопила восьмилетняя Кендалл.
Ее мать, войдя в комнату, тут же подскочила, чтобы удержать дочь.
— Не трогай ее! — воскликнула Андрея, валясь на пол. — Только не это платье.
Я засмеялась, желая заключить в объятия каждую девочку, и черт с ним, с этим платьем.
— Сет, — возвысил голос Терри, стоящий на стремянке, — почему ты не сказал ей, что здесь зона боевых действий?
Братья Мортенсен постоянно меня забавляли. Хотя Терри был младшим, его всегда выводила из себя несобранность Сета, и он частенько пытался вернуть брата к реальности.
Сет, поджав ноги, сидел на полу, а на коленях у него пряталась Кейла, младшая дочь Мортенсенов. Как и остальные, он весь был заляпан краской, не исключая футболку с надписью «Писатели делают это за своими письменными столами». Безмятежный, как буддийский монах, он смущенно мне улыбнулся:
— Просто потому, что здесь всегда зона боевых действий.
— Ладно, уведи ее отсюда в какое-нибудь более приличное место, — сказал Терри. — Нечего ее в это втягивать.
На это немедленно последовал возмущенный крик девочек.
— Я не прочь остаться, — успокоила я их. — И хотела бы помочь.
Андреа встала, одной рукой все еще удерживая дочь:
— Тогда нам надо найти для тебя какую-нибудь одежду. Пойдем посмотрим что-нибудь подходящее.
Она отпустила Кендалл. Малышка сделала шаг мне навстречу, но не дотронулась:
— Ты как будто дама из каталога «Виктория Сикрет».
— Это мое любимое чтение, — торжественно заявила я.
— Папино тоже.
Ее мать застонала и по загроможденному мебелью коридору повела меня в свою спальню. Спальня Терри и Андреа не имела ничего общего со спальней Дейны. Прежде всего, в ней царил беспорядок: кровать была не застелена, на полу груды белья. Цветовое решение и элементы оформления тоже были куда меньше согласованы, указывая на то, что все это добавлялось одно к другому не один год, не объединенное предварительно холодным глазом дизайнера. Стены и комоды были увешаны рисунками девочек, на свободных местах лежали безделушки, книги и мелочь. И все же, несмотря на хаос, чувствовалось, что комната наполнена любовью, а люди, в ней обитающие, счастливы и живут друг с другом в ладу. Это придавало теплоту и уют, в отличие от стерильности и определенности, царивших в спальне Дейны. Здесь я чувствовала себя хорошо и жалела, что у меня с кем-нибудь нет ничего такого, а еще испытывала почти неловкость от вторжения в столь интимную обстановку. Ощущение, будто подслушиваешь.
— А, вот мы где, — пробормотала Андреа, копаясь в ящиках комода.
Она протянула мне какую-то одежду. Я сбросила платье и примерила ее. Хотя у Андреа фантастическая для матери пятерых дочерей фигура, она все же повыше и поплотнее, чем я, так что одежда была мне длинновата и свободно болталась. Посмотрев, она заменила джинсы на полукомбинезон. Брюки пришлось подвернуть, но зато он держался на лямках. Я стянула волосы в хвост и теперь была готова идти.