— Ма-ашина? — Олово кивнул на живописно раскиданные по подвалу останки «Ламборджини».
— Sensu stricto[8] это железяки и куски кузова, — поправил его Таратута. — Рус удалил все коды, так что никто и никогда не догадается, что она была дублем автомобиля Пэт.
— Двига-атель?
— А вот его мы разнесли в клочья.
«Ламборджини» работала на новой энергии и служила Русу образцом, демонстрировала, с чем придется столкнуться на Станции.
— Штука-а?
Олово понятия не имел, как правильно называется самый секретный блок двигателя «Ламборджини», а потому использовал традиционное для находящихся в затруднении мужчин обозначение.
— В чемодане.
Таратута ткнул пальцем в большой металлический кейс, на который Олово незамедлительно уселся — с этого момента он нес за «штуку» полную ответственность.
— Quia nominor leo,[9] — улыбнулся Филя.
— Теперь все? — осведомился Лакри.
Олово молча кивнул.
— Ребята заканчивают сборы. Минут через двадцать можем ехать.
— Тебе грустно?
Неожиданный вопрос Таратуты заставил Руса запнуться.
— Почему ты спросил?
— Ты три раза пытался запустить рабочую станцию.
— Ах, это…
Инженер криво усмехнулся.
Суперкомпьютер, прятавшийся под брюхом бюро, разобрали, рабочие станции умерли, превратились в безмозглые пустышки, но Рус машинально пытался вернуться к любимому делу. И отрицать охватившие его чувства было бы глупо.
— Я все это построил. — Лакри тоскливо оглядел подвал.
А перед внутренним взором вставали другие ангары, боксы, инструменты, стенды, станки, рабочие станции, кучи промасленных тряпок, валяющиеся под ногами детали и запах… ни с чем не сравнимый запах мастерской. Бюро было мечтой Руса, в него он вложил душу и теперь покидал.
— Ты вернешься, — пообещал Филя.
— Уверен?
— Если не сюда, то к работе — точно. У тебя обязательно будет еще одно бюро, твое собственное бюро. Multum sibi adicit virtus lacessita.[10]
— Начинать все заново?
— Ты не настолько старый, чтобы кряхтеть этот вопрос таким тоном. К тому же тебе не придется начинать с нуля, тебе помогут.
Лакри знал, что это не пустые слова. Он уже понял, что для своих Грязнов сделает все, а он, Рус, уже «свой». Другое дело, что в эту мастерскую он вложил частичку души, поскольку не собирался никуда уезжать.
— И все равно грустно.
— Тебе не повезло — ты живешь в эпоху перемен.
— Или в конце времен?
Быстрый взгляд на Филю — ответная улыбка.
— Мир устоит.
— Уверен?
— Он, собака, живучий, так что устоит, — пообещал Таратута. — И такой талант, как ты, Рус, без дела не останется.
— Пока я вижу лишь наступление хаоса.
— Ха-аос и совершенство следуют друг за-а другом, — неожиданно выдал всеми позабытый Олово.