* * *
Территория: Россия.
Научно-исследовательский полигон «Науком» № 13.
Кодовое обозначение — «Станция».
Омраченная повседневность
Весть принес Олово.
Неестественно бледный слуга, по-стариковски шаркая, вошел в гостиную и остановился, не мигая глядя в стену. Кончики его пальцев и губы мелко дрожали, а черные татуировки, обычно яркие, приобрели серый оттенок.
— Что случилось?
— Мастер.
И всё.
И всё стало понятно, потому что пронзительно закричала Мамаша Даша. Матильда похолодела, то ли от крика, то ли от едва слышного слова слуги. Филя покачнулся и вцепился рукой в стол, рядом с которым стоял. Рус тихо выругался.
— Мастер, — повторил Олово. — Его больше нет.
Весть смяла его железными пальцами. Сжала плечи, сгорбила. И не было у слуги ни сил, ни желания бороться с навалившимся горем.
— Я говорила! Я чувствовала! — Мамаша даже не кричала — выла, обратив к потолку искаженное, пошедшее красными пятнами лицо.
— Тетя!
Матильда бросилась к Даше. Таратута же подошел к Олово и неловко обнял друга за плечи. Женщины кричат, мужчины плачут без слез.
Мастер…
Рус понимал, что трагическое известие не оставит друзей равнодушными, однако то, что он увидел, превзошло ожидания. Рус понимал, что они будут опечалены и растеряны, однако увидел не скорбь, а шок. Беда ударила по ним ядерной бомбой, выжигая чувства, эмоции и саму душу. Гадалка бьется в истерике, ее неловко утешает Матильда, но в ее глазах тоже стоят слезы. Уставившись в пол, шепчет что-то никогда не унывающий Таратута. И Олово…
— Он прощался, Мата! Я, старая дура, не поняла, что он прощается! Я не поняла! Безмозглая идиотка! Я ведь знала, что в Храме будет опасно! Я…
— Мастера больше нет, — тихо повторил Олово. — Нет.
И развел руками.
— Кирилл, зачем ты так? Зачем?!
— Он умер. — Таратута закрыл глаза. — Он умер.
— Я ничего не поняла!
— Рус, принеси воды!
— Кирилл!! — Гадалка оттолкнула Матильду и бросилась в свою комнату. — Не трогайте меня!
Восклицание переросло в крик. Затем послышались удары — не помнящая себя Мамаша колотила кулаками по шкафу.
— Рус!! Ты где застрял?!
— Он ска-азал, что любит меня-а, но ведь я-а и та-ак зна-ал. — Олово жалобно посмотрел на Таратуту. — Я-а не поня-ал, что он проща-ается.
— Выпей… — предложил Филя. — Выпей воды… или вина… или выпей… или…
А потом отошел, почти отбежал к самому дальнему креслу, что стояло в углу гостиной, забрался в него с ногами, съежился, спрятал лицо в ладонях, отгораживаясь от ставшего чужим мира, и замер.
— Ка-ак же теперь? — тоскливо спросил Олово. — Ка-ак?
… Чье это плечо? Джезе? Нет, Джезе далеко. Кирилла? Нет, Кирилла больше нет.