— Лев Давидович, — окликнул меня мой секретарь. — Пойдемте в вагон. Холодно. Не дай Бог, простынете.
— Пойдем, Миша, — я направился к своему поезду, но, услышав далекий протяжный паровозный гудок, остановился. Повернул голову и посмотрел в ту сторону. Небо было темным. Пошел густой снег. Глазман деликатно кашлянул, привлекая мое внимание.
— Уже иду, Миша. Действительно холодно.
Поднявшись в вагон, я в последний раз бросил мимолетный взгляд туда, где в темноте Зауралья лежали пока еще в тишине Курган и Омск.
Дверь вагона закрыли, поезд тронулся. Мы поворачивали на Екатеринбург. Части Четвертой армии заняли город, зачищали последние очаги сопротивления колчаковцев и готовились к продвижению на Курган. На екатеринбургское направление Сергей Сергеевич Каменев выводил передовые части Пятой армии. Первая армия была в резерве командования фронтом.
От меня уже ничего не зависело, и помочь своим товарищам из омской группы я не мог. Оставалось ждать от них вестей и надеяться на лучшее.
Эшелоны рвались на Восток.
12 января 1919 года.
Омск. Восточная окраина города. 02:15.
Яков Блюмкин и его террористическая группа отдыхали на конспиративной квартире. Хозяином дома был один из омских большевиков — Виктор Казаков. Адрес и пароль Блюмкин получил лично от Дзержинского, который знал Казакова еще с дореволюционных времен. Виктор в 1906 году отморозил ноги, следуя зимой пешим порядком по этапу на каторгу, откуда умудрился бежать весной 1907 года. В 1909 году из-за болезни ног отошел от активной революционной работы и осел в Омске под именем Владимира Рожковца, устроившись на работу в железнодорожную кассу билетером. С того времени Рожковец так и продолжал работать на железнодорожной станции, которая находилась рядом с его домом. Дом ему помогли купить товарищи по партии. На этой мало кому известной явке, была перевалочная база для членов партии большевиков, которые бежали из Сибири с каторги и из ссылок. База существовала уже 9 лет. Пользовались ей редко, в 1917 году была законсервирована, но не заброшена.
Яков не переставал удивляться продуманности и работоспособности Рожковца, настоящего имени Дзержинский ему по каким-то своим причинам не сообщил. Человек подошел к обустройству убежища с выдумкой и, можно сказать, с любовью.
В подполе дома находился погреб, рядом с которым хозяин квартиры выкопал еще один, больший по размеру. Проход в тайник, обшитый внутри деревом с нарами и печкой, труба которой была хитро подведена к трубе печи в доме, осуществлялся через небольшой лаз в углу первого погреба. В схроне могли разместиться восемь человек, был запас продуктов и воды недели на две, отхожее место, пользоваться которым без особой необходимости не рекомендовалось. Самым интересным было наличие тридцатиметрового подземного хода, который был прокопан под дорогой и выходил в один из заброшенных складов, находившихся через дорогу.