На третьем месте в рейтинге главных врагов были те же самые большевики и евреи, которые все развалили, но почему-то на немецкие деньги.
Как будто у жидомасонов своих денег нет, если, конечно, считать, что речь о всемирном заговоре?
В голове Колчака была такая же мешанина, как и у его окружения. Для них наведение порядка и воссоздание Великой России казалось невозможным без уничтожения именно большевиков. Большевики же в их сознании прочно увязывались с еврейским заговором, за спиной которого стояли немцы.
— «Всех их надо пороть и вешать. Ради Великой России — любые жертвы. Главное — уничтожить евреев-большевиков!» — Александр Васильевич думал примерно так.
О том, что будет потом, адмирал не задумывался. Ему представлялись хоругви и иконы, крестный ход и созыв Учредительного Собрания, которое назовет его Спасителем России и поведет страну к воссозданию.
Чего и как делать, если понадобиться, Верховный Правитель укажет штыками и шомполами.
На вопрос — почему было именно так, а не иначе? — Александр Васильевич затруднился бы ответить. Точно так же, как затруднился бы ответить на вопрос — почему он назначил начальником Генерального штаба никому не известного, прибывшего от Деникина для установления контактов и видимо не сильно нужного на Дону, полковника Лебедева? Окружающие этого решения тоже не понимали.
***
Адмирал был типичнейшим представителем среды, обвинявшей все и вся кроме себя и того полуфеодального строя, представителями которого они были.
— Проклятые социалисты все развалили. Предатели эсеры. Чертовы большевики! — адмирал случайно задел и уронил на пол графин с водой. Графин упал, но почему-то не разбился. В припадке раздражения Александр Васильевич смахнул с подноса стаканы. Вот стаканы побились, хотя и негромко, помешал ковер на полу.
Если бы Верховный Правитель мог сейчас кого-то расстрелять, он бы сделал это немедленно. Пороть самолично не позволяло воспитание.
Поезд начал замедлять ход, машинист почему-то останавливался на небольшой станции. Адмирал выглянул в окно. Он увидел маленький, невысокий и совершенно занесенный снегом перрон, явно не чищенный с последнего снегопада, и к тому же практически пустой. Лишь на крохотной вытоптанной площадке перед небольшим зданием вокзала, стояли несколько офицеров, и переминался какой-то железнодорожник, видимо, начальник этой станции. Толп народа, встречающих поезд Верховного Правителя России, цветов, оркестра, почетного караула и делегаций не наблюдалось. В последнее время Александр Васильевич привык, что его встречают именно так и никак иначе, поэтому удивился происходящему и, как ни странно, несколько успокоился. В окно он увидел, как один из офицеров, стоящих у вокзала, побежал к поезду. Ему навстречу, с останавливающегося эшелона, спрыгнул дежурный офицер.