Сбор средств проходил в доме Уолкера Кэннона на Хэнкок-парк — шикарный район для состоятельных людей. Дом стоял на превосходной лужайке, очень ровной, с сочно зеленой травой, и казался огромным. Окна первого этажа начинались от самой земли, а третьего заканчивались почти под крышей. Кусты камелии обрамляли стену.
Такие же гигантские вещи находились и в доме. Коридор больше походил на зал приемов, а сама приемная напоминала прекрасную гостиную с арками с трех сторон, которые вели в огромные комнаты. Каждая могла стать вестибюлем в большом отеле. Все комнаты были заставлены мебелью. Несколько необъятных восточных ковров, стулья, кушетки и двухместный диванчик. Высокие окна начинались от пола, гардины были на метр больше. Лишняя ткань красивыми складками лежала на полу словно шлейф платья невесты.
Стену украшали портреты членов семьи в красных и коричневых тонах, в стиле Ренессанса. Над каждой рамой был установлен небольшой светильник. В дальнем конце комнаты стену украшал огромный триптих. На боковых панелях — две фотографии Кэннона с телефоном руке, с засученными рукавами и во время прогулки по пляжу. В центре поместили семейный портрет — увеличенный снимок Кэннона, его жены, двух мальчиков и девочки. А над всем этим произведением искусства висел красно-бело-синий плакат с надписью «НОВОЕ НАПРАВЛЕНИЕ».
Комната с легкостью вмещала толпу народа. Все мужчины были в черных костюмах и строгих галстуках, а женщины в вечерних платьях. Гости осматривались, пока их самих изучали сотрудники Уолкера, отличить которых можно было лишь по темно-красной ленте, перекинутой через правое плечо и скрепленной большой пуговицей с надписью «НОВОЕ НАПРАВЛЕНИЕ».
Дина не предупредила, а остальные члены группы могли и не заметить, чем занимались сотрудники на мероприятии. Плавно двигаясь между гостями и бормоча приветствия, они собирали конверты и чеки так же открыто, как и дьякон в церкви после воскресной службы. Иногда они выкладывали часть собранных средств в большие стеклянные чаши, стоящие на обеденном столе, как обычно делают на итальянских и еврейских свадьбах.
В центре комнаты на помосте, заняв стратегическую позицию, стоял Уолкер Кэннон, окруженный черными костюмами и темно-красными лентами. Чуть поодаль у стены с шикарными гобеленами расположились женщины из группы поддержки. Дина показывала подругам известных политических деятелей и рассказывала о кандидате.
Кэннон действительно был родом из Северной Калифорнии, мальчик из благополучной семьи, с участками земли по всему северо-западу Тихого океана. Их владения разрослись к югу, а когда Уолкер женился на дочери цитрусового магната, Кэнноны занялись разведением сельскохозяйственных культур. Единственным увлечением молодого человека было катание на лыжах; он тренировался все свободное время, так что к тридцати годам стал настоящим профессионалом. Но этот вид спорта стал ему недоступен, когда семья решила завести своего человека в политике. Поэтому с него сняли фирменный спортивный костюм «Богнер» и одели в бутике «Эдди Бауэр», превратив холостого, полного сил парня в человека, далекого от природы.