После того как Уолкер затронул вопросы, касающиеся права на жизнь, медицинского страхования, бюджетного финансирования и безработицы, его снова прервали восторженными криками и аплодисментами. Дина и Полли быстро переглянулись, а Шарлотта закусила нижнюю губу.
— Мы должны способствовать развитию бизнеса, — витийствовал Кэннон. — Обеспечить бездомных работой! Урезать зарплаты чиновникам и снизить налоги для рядовых тружеников. Законопослушные граждане смогут оставлять себе большую часть заработанных денег и, значит, приносить больше пользы обществу. Они будут вкладывать средства в благотворительность! Люди по своей сути очень самоотверженны. Надо просто дать им шанс, и тогда они станут творить добро!
Он прервал шквал аплодисментов, подняв правую руку. Лицо стало сосредоточенным, Уолкер готовился произнести самую важную часть своей речи.
— Все в мире взаимосвязано, — глубокомысленно произнес он. — Я верю в людей.
Он раскинул руки, словно пытаясь обнять всех присутствующих.
— Меня часто критикуют, мол, я слишком много времени провожу с посетителями, но я делаю это, поскольку верю, что могу достучаться до людей, которые приходят ко мне, а они, в свою очередь, передадут мои идеи своим друзьям и знакомым.
Последовали крики, восторженные вопли, свист, аплодисменты. Кто-то заиграл на игрушечном духовом инструменте. Шарлотта прикрыла рот ладонью.
— Я ничего не поняла, — прошептала Кэт.
Затем Кэннону начали задавать вопросы, короткие и довольно дружелюбные. Кто-то спросил о его недавнем голосовании против экономии, защиты нетронутых земель и побережья. Он объяснил, что отвергал пустые планы, которые, как он выразился, «все равно никуда не приведут». Один из служащих с темно-красной лентой спросил, собирается ли Кэннон обнародовать свою налоговою декларацию, как того требует оппозиция. Он заученно улыбнулся и ответил:
— Людей беспокоят их собственные налоги, зачем им интересоваться моими? Но, чтобы наконец уладить данный вопрос, заявляю: на этой неделе я собираюсь вложить все наше имущество, свое и Мелиссы, в «слепой» траст[4]. И тогда ни один человек, ни во время предвыборной кампании, ни в течение последующих лет, когда я буду сенатором, не сможет сказать, что ничего не знает о моих сбережениях!
На этом Кэннон закончил и спустился с платформы под восторженные крики. Он с большим трудом пробирался сквозь толпу, пожимая протянутые к нему руки. Темно-красные ленты мигом сорвались со своих мест. Люди начали расступаться. Появилось странное ощущение движения, будто заиграла музыка и танцоры заняли свои места, чтобы снова закружиться в вальсе.