Глеб не был истеричной барышней, с воображением у него вообще было туго, зато он двадцать пять лет служил в разного рода спецподразделениях, и умение видеть в темноте и слышать в грохоте боя не раз спасало ему жизнь.
Там кто-то стоял и смотрел вслед его машине.
Выходит, она нормальная?! Выходит, ничего она не придумала?
Она все смотрела на него — во взрослом лице еще оставалось что-то от девчонки, которую он помнил, с ее «конским хвостом» и подростковыми замашками Снежной королевы.
— Пожалуйста, не везите меня домой. Мне тогда придется выпрыгнуть из машины.
— Не надо прыгать, — возразил он с досадой. — Я не повезу вас домой.
— А куда?..
— У меня есть друг, — соврал Глеб Звоницкий. — Он напоит вас чаем, а вы нам все расскажете.
— Что все?
— Про вашего мужа, про вашу маму, про то, что она должна была увидеться с Инной Селиверстовой. Про ваши подозрения. Договорились?
Она кивнула, он так и не понял, согласно или нет.
Ему было очень ее жаль, но он боялся, что уже слишком поздно. Изменить ничего нельзя.
* * *
Зачем-то Инна обошла все комнаты, словно газеты могли сами собой сложиться и завалиться в какой-нибудь угол. Нигде не было никаких газет.
Она ходила и думала, думала и ходила. Джина, валявшаяся в кресле, поднимала голову, когда Инна проходила мимо. В конце концов ее хождение Джине надоело, и она ушла — спрыгнула с кресла и пропала, как дух, словно ее не было.
Значит, думала Инна, стараясь наступать только на одну половицу лиственничного пола, он вошел, понял, что я на втором этаже, собрал все газеты и спрятал. Значит, он знал, что газеты у нее. Значит, он за ними и приходил. Значит, в них было все дело.
Странно, что она раньше не догадалась.
Значительно хуже, что она так и не догадалась, что именно было в этих газетах, хотя несколько раз просмотрела их сверху донизу, а потом снизу доверху и с обеих сторон!..
Что? Что?..
Она выписала фамилии журналистов и еще вспоминала, кто что пишет — Юля Фефер и Петр Валеев и кто-то еще.
Листок! У нее был листок бумаги с дырками — Зинаида Громова была записана как «Грмва»! Где он?..
Инна побежала в кабинет. Джина с недовольной мордой сидела на лестнице и задергала хвостом, когда Инна пронеслась мимо.
Она была в блузке и колготках, когда приехал Юра и ужасно смутился, увидев ее. В руках у нее был листок с фамилиями. Куда она могла его сунуть?..
На столе под зеленой казенной лампой не было никакого листка. Лежала стопка чистой бумаги, книжка — Донцова, конечно! — и ручки, половина из которых не писали, и Инна все собиралась их выбросить. В кресле тоже не было никаких бумажек. И на подоконнике никаких, кроме толстых экономических справочников, она время от времени их почитывала. На стеллажах плотно стояли папки, а в папках было полно разных бумаг — тот самый столяр, что соорудил ей «гардеробную», заодно сколотил и специальные стеллажи для ее папок, удобные для работы, — но папки она точно не открывала.